В ее голосе Алекса не могла не заметить подобострастие и еще - соблазн. Но все же от помощи она не отказалась. Поливать самой себе было очень неудобно.

Но вскоре поведение служанки стало ее настораживать. Вот она поправила свои роскошные каштановые волосы томным, кокетливым жестом. Вот наклонилась сильнее, чем нужно. Так склоняются куртизанки, чтобы показать, так сказать, товар лицом. Подавая полотенце, Мари, как бы невзначай, постаралась прикоснуться к ней.

Господи! Да она просто в открытую соблазняла ее, причем весьма умело. Эта догадка весьма развеселила Алексу. Воистину, притворяясь мужчиной, ей не грозит умереть от скуки. Губы вампирши сами собой расползлись в улыбке.

Приняв ее на свой счет, Мари стала действовать смелее. Придвинувшись к Алексе практически вплотную, она снова прикоснулась к ее рукам (вернее его, как она искренне полагала) и кокетливо проговорила:

- У вас очень нежные руки, сеньор.

- Правда? - лукаво спросила вампирша.

- Да, - страстно выдохнула Мари, а ее руки уже чуть ли не обнимали ее. Пальцы прошлись по светлым волосам, дотронулись до лица. - Вы мне очень нравитесь, сеньор. Я была бы счастлива узнать вас поближе, - проворные руки уже расстегивали верхнюю пуговицу жилета Алексы.

Вампирша уже собиралась отстранить ее, так как дело грозило зайти слишком далеко, но ее чувства вдруг подсказали, что что-то здесь не чисто. Во взгляде Мари помимо желания читалось еще что-то, не вязавшееся с данной ситуацией. Чтобы узнать, что же ее так насторожило, Алекса решила применить свои ментальные способности. Захватив девушку взглядом, она стала проникать в ее мысли.

То, что она прочла там, удивило и разгневало ее. Оказывается, эта служанка была подослана к ней Флорой. Как низко! В ней поднялся гнев. Нет, она этого так не оставит.

А Мари, попав под очарование вампирши, ничего не замечала, и продолжала говорить:

- Вы можете полностью мне доверять! Ради вас я готова на все, сеньор Алекс. Вы очаровываете меня. Мне хотелось бы узнать о вас все, - с этими словами она легко избавилась от своего скромного платья служанки, и уже тянулась, чтобы поцеловать ее.

- Ты прекрасна, моя крошка, - ответила Алекса, изобразив восхищение. Но улыбка ее была хищной, - Значит, ты хочешь ближе узнать меня?

- Да-да! - воскликнула она, осыпая лицо вампира поцелуями.

Но все ее ласки разжигали отнюдь не ту страсть, на которую она рассчитывала. Жажда Алексы, растревоженная еще на балу, вновь подняла голову, и она вовсе не собиралась с ней бороться. К чему отказываться от такого пира?

Вампирша вдохнула аромат, исходящий от кожи девушки, позволяя жажде разгореться с новой силой. Она провела пальцами по лицу Мари, шее, - точно так же, как делала это служанка минуту назад. Рука на миг замерла там, где под тонкой кожей пульсировала вена.

Но Алекса ни на секунду не забывала, что перед ней не просто очередная жертва. В этот раз все было по-другому. Окутывая девушку своей силой, вампирша погружала ее в глубокий транс. Мари сама крепко прижалась к ней и склонила голову, открывая беззащитную шею.

В этот момент глаза Алексы полностью утратили всю человечность. Обнажив клыки в полу-улыбке-полу-оскале, она погрузила их в нежную розовую плоть, с наслаждением ощущая аромат крови, заполнявший ее рот. Она пила и пила, вместе с тем заполняя головку Мари всевозможными образами.

Тело девушки безвольно обмякло в ее руках. Не отрываясь от своей трапезы, вампирша легко, словно пушинку, подняла ее и отнесла на свою кровать. Она отстранилась лишь тогда, когда сердце служанки уже грозило выпрыгнуть из груди.

Оставив девушку на постели в глубоком обмороке, Алекса села в резное кресло и, достав кружевной платок, будничным жестом стерла кровь с губ. Дело было сделано. Та, что лежала сейчас на шелковых простынях, отныне навсегда принадлежала ей. Сознательно погрузив ее в глубокий транс, вампирша завладела всеми ее мыслями и чувствами. Сама того не подозревая, Мари стала ее рабыней. Теперь Алексе будет известен каждый ее шаг. Даже с другого континента она сможет призвать ее, и та придет, приедет, приплывет. Если ей для этого нужны будут деньги - она займет их или украдет. Сметет любого, кто встанет на ее пути.

Когда Мари проснется, то будет думать, что это была самая прекрасная ночь в ее жизни. Она вспомнит, что тот, кого она считает Алексом, все рассказал ей о себе, о своей жизни в Австрии. Да, она будет доносить Флоре, но то, что Алекса сочтет нужным. Она, так сказать, перевербовала ее.

Как это ни ужасно, но ей совершенно не было жаль девушку. Она предала ее, предала дом, давший ей работу, и теперь понесет наказание. Правда, даже не будет догадываться об этом.

С такими мыслями Алекса сидела и смотрела на служанку. Она практически не двигалась, сидела словно статуя, будто из нее ушла вся жизнь. Так продолжалось несколько часов. Солнце уже стояло высоко. Его лучи падали на кровать сквозь незадернутые шторами окна. Как бы отвечая на его призыв, Мари пошевелилась. Ранки на ее шее уже исчезли. Она медленно села на кровати, ее взор все еще оставался затуманенным.

Оглядывая комнату, словно стараясь понять, где она и как тут оказалась, она заметила Алексу, а потом до нее дошло, что она полностью обнажена. Поспешно натянув на себя одеяло, она лишь еле слышно пролепетала:

- Сеньор?..

- Все хорошо, моя милая...

Вампирша неспешно, одним плавным движением поднялась с кресла и подала служанке ее платье.

- Я... я... - до мари медленно начало доходить, что же здесь произошло. Вернее, она вспомнила то, что внушила ей Алекса.

- Все было замечательно, - подтвердила ее догадки вампирша. И это было недалеко от истины. Пить ее молодую, горячую кровь было для нее настоящим удовольствием.

Мари поспешно оделась, потом, словно вспомнив что-то, соблазнительно улыбнулась Алексе. Попыталась встать, но вдруг пошатнулась. Сжав руками виски, она проговорила:

- Простите, сеньор... Мне как-то нехорошо.

- Ничего, так бывает, - ответила вампирша.

Слабость служанки была понятна - выпила она из нее не мало. Поэтому Алексе даже пришлось проводить ее до дверей. На прощанье она сказала:

- Иди, милая. Сегодня можешь отдохнуть.

- Да, сеньор, - рассеяно ответила Мари и удалилась.

Алекса самодовольно улыбнулась ей вслед, а потом вернулась в спальню. Тщательно задернув шторы, она скинула с себя остатки бального костюма, оставшись лишь в рубашке, и легла в кровать. Она была сыта, и теперь хотела спать.

Проснулась она с вечерними сумерками. Приняла ванну, переоделась. Только затем спустилась вниз. Антуанетту она нашла в огромной столовой, явно построенной в расчете на большую семью, но сейчас в ней ужинали лишь ее подопечная и учитель пения. Она сама настояла на этом.