безмозглом дикаре? Насколько Агата успела заметить, он, конечно, был привлекательным, с широкими плечами и золотистыми волосами, но представлял собой всего лишь шавку Жоржа. Корнишон, как выразилась бы мама, глупец без единой мысли в голове.

Гвен досадливо зарычала, стискивая шёлк в кулаках и пытаясь разодрать юбку до подола. Агата подбежала и выдернула бедное платье из когтей хозяйки.

– Ненавижу этот наряд! Убери его с глаз моих! – отчаянно завопила Гвен, бросаясь на кушетку.

Агата уставилась на рваный муаровый шёлк, расшитый хрусталём, и покачала головой. Платье стоило столько, что иной семье хватило бы этих денег на год. Теперь его уже не спасти. Если только не прибегнуть к помощи магии.

Агата тайком сунула испорченный туалет в кучу одежды, приготовленной для починки. Она займётся этим позже.

Ленора поспешила успокоить госпожу:

– Гвени, что ты такое говоришь? Ну как же Апсель может тебя не заметить! Мы сейчас тебя так разоденем, что ты будешь самой потрясающей невестой в графстве! Правда, Агата?

– Да, несомненно! – с наигранным энтузиазмом ответила Агги.

Два дня назад Леноре не удалось уложить волосы Гвен так же, как у манекенщицы на обложке журнала «Дамам о моде». Гвен наорала на камеристку, обругала её ужасными словами, пока утончённая горничная не выбежала из её комнаты вся в слезах. Агата в недоумении попросила Гвен расслабиться и закрыть глаза, чтобы колдунья могла призвать на помощь сияние и сделать истеричной мадемуазель желаемую причёску.

Гвенаэль была так довольна, что с тех пор не позволяла никому, кроме Агаты, притрагиваться к её волосам. Хотя это укрепляло положение Агги в качестве личной горничной, даже от небольших изменений внешности хозяйки у неё кружилась голова, не говоря уже о том, что пользоваться своими способностями в чьём-то присутствии она не могла.

А это значило, что Леноре нужно было удалиться. Агата послала своей наставнице улыбку, которая, как она надеялась, смягчит просьбу выйти.

– Ленора, почему бы тебе не принести мадемуазель чашку горячего шоколада, пока я заканчиваю её туалет?

К счастью, Ленора с облегчением улыбнулась в ответ и охотно вышла.

Агата повернулась к лохматой госпоже:

– Как вы желаете выглядеть сегодня?

– Не знаю. – Капризная девица развалилась в кресле перед туалетным столиком. – Это всё безнадёжно. Ничего не выйдет.

Несмотря на то что избалованная особа устроила представление, Агата немного сочувствовала ей. Она знала эту мучительную неуверенность в себе, когда стремишься привлечь чьё-то внимание и мало рассчитываешь на успех. Гастон выполнил своё обещание и добился для неё лучшего места в доме, однако девушка хотела от него намного большего. Она ждала, что когда-нибудь в будущем он сможет разделить её чувство, и не расставалась с надеждой научить его доброте. Терпеливо и с большой осторожностью она искоренит пагубные последствия уроков, которые преподнесла ему семья, и покажет ему, как приятно заботиться о других и какую радость приносит великодушие.

– Я не считаю, что всё безнадёжно, мадемуазель, – сказала Агата с поддельной уверенностью, выбирая из кучи отринутых вещей на кровати розовое платье с бордовым кантом и кремовым кружевным лифом. – Полагаю, эта дымчатая розовато-лиловая ткань хорошо подойдёт к цвету вашего лица, а если высоко поднять ваши кудри и спустить с затылка золотые ленты, это выделит вашу гибкую шею. Юный герцог Оклер упадёт на месте, едва увидит вас!

– Ах, Агата, – воскликнула Гвенаэль, широко раскрывая влажные голубые глаза, – мне тебя сам Бог послал!

Через некоторое время, проявив художественное чутьё и добавив капельку магии, Агги прислонилась к стойке кровати и глазами про-водила до двери мадемуазель Гвенаэль – с идеальной причёской, сияющей кожей и исполненным уверенности взглядом.

– Не жди меня, Агата. – Она выскользнула из комнаты и сказала Леноре: – А ты поможешь мне вечером принять ванну.

– Каким чудом ты это сделала? – спросила Ленора Агату. Она закрыла дверь и начала собирать разбросанные по комнате вещи.

– Что именно? – устало ответила Агата, уже устремившись мыслями к своей удобной постели и роману, который позаимствовала в библиотеке замка. Теперь, когда ей разрешалось ходить в семейное крыло дома, огромная библиотека была к её услугам. Как горничная дамы, она проводила много времени в ожидании – эта обязанность, по видимости, бесконечно раздражала Ленору, но Агате ничуть не докучала. По сравнению с чёрной работой возможность спокойно посидеть с книгой за чашкой чаю казалась раем.

– Тебе удалось сделать Гвен почти привлекательной, – объяснила Ленора, бросая ещё одно испорченное бальное платье в кучу вещей для починки. – Я потратила несколько лет, чтобы превратить истеричку с лошадиной физиономией в нечто презентабельное, а ты мгновенно её преобразила.

Агата резко обернулась на жестокие слова Леноры.

Лицо милой горничной выражало что-то среднее между сожалением и тревогой.

– Я хочу сказать... она бывает такой бессердечной... и всё же я знаю, что это моя работа...

– Я понимаю твоё недовольство, – заверила её Агата, стремясь увести разговор в сторону от своих волшебных способностей.

Ленора впилась в ученицу взглядом.

– Но, Агата, ты придала Гвен совершенно новый образ... неизвестно откуда взявшуюся уверенность в себе. Я тут чего-то не понимаю.

Агги наклонилась за бледно-палевым платьем из органзы и стала изучать порванный подол. Ткань замерцала в свете свечей и напомнила ей о давнем сумеречном вечере, когда мама сидела перед туалетным столиком, готовясь к танцам. В тот раз мама дала дочери превосходный совет, как объяснить людям чудеса, которые происходят с внешностью под влиянием магии. Бросив пышное платье в кучу для починки, Агги сказала:

– Моя мама была очень красивая, но она научила меня, что большая часть её внешнего вида – иллюзия и звёздная пыль.

– Звёздная пыль? – с тонким смехом переспросила Ленора.

Агата не обернулась, опасаясь, что полуправда отразится на её лице.

– Так мама называла неопределимое качество, которое уверенные женщины носят, как плащ. Они сияют от понимания собственной ценности и своего места в мире.

– Как же ты смогла внушить это чувство Гвен?

Тогда Агата всё-таки повернулась лицом к Леноре, чьи бледные брови были выгнуты от сомнения.

– Убедила её. Всё время, пока делала ей причёску и накладывала косметику, я говорила ей комплименты и помогала увидеть собственные достоинства.

Это была правда. Агата добавила блеска в рисовую пудру и призвала на помощь магию, чтобы создать изящную причёску мадемуазель Гвен, но также она хвалила молодую женщину, подчёркивала преимущества её внешности.

Ленора опустила уголки рта:

– Но это