Иная обстановка сложилась позднее.

Очевидно, что морская мощь блокирующего должна быть в 2–3 раза больше сил противника (прямо пропорционально от расстояния до базы).

Соотношение сил на Черном море во второй период войны, учитывая вступление в строй 2 дредноутов, 7 эсминцев типа «Новик» и 6 новых подлодок, а у турок вступление 6–8 немецких подлодок, гибель крейсера «Меджидие» и линкора «Мессудие», говорит о том, что наш флот являлся сильнее турецкого флота. Да и «Гебен» с «Бреслау», неоднократно подрываясь на минах, подолгу отстаивались на базах.

Преимущество в силах русского флота было настолько велико, что русское командование смогло создать две маневренные группы, каждая из которых была сильнее турецкого флота (а с бригадой старых линкоров — три группы).

С учетом угрозы от германских подводных лодок одна группа должна была находиться на позиции у Босфора, другая — успеть сходить на свою базу (Севастополь), загрузиться топливом, произвести необходимый ремонт, дать отдых личному составу и вернуться обратно.

Запас топлива позволял каждой группе находиться в море 5–6 суток. Двое суток должно было тратиться на переход от Севастополя до Босфора и обратно, а оставшиеся 3–4 суток каждая группа могла дежурить у Босфора. График достаточно напряженный, но вполне реальный.

Для эсминцев необходимо было предусмотреть дозаправку топливом в море.

Сухопутных войск у турок в районе Босфора было 1–2 дивизии (с учетом отдельных частей и запасных войск). Наличие железных дорог из Македонии и Смирны давало возможность через двое суток перебросить еще две дивизии (одну из Смирны, вторую из Дарданелл).

С учетом планового ремонта части русских транспортов общий срок полной готовности десантного корпуса составлял два месяца с момента отдачи приказания (но это на весну 1917 г., более ранняя ситуация была благоприятнее). Для осуществления единовременной высадки трех десантных дивизий с артиллерией, специальными и тыловыми учреждениями имелись технические средства в полном объеме и полной исправности. Их количество позволяло провести высадку в 12-часовой срок при условии штилевой погоды (данные опыта высадки дивизий Кавказского фронта).

Черноморский флот для поддержки высадки десанта проходил курс артиллерийской стрельбы по берегу, было выработано наставление для десантных операций[60], заготовлены материалы для ограждения места высадки от подлодок противника.

Для переброски 2-го корпуса требовалось до двух недель времени (с учетом высадки 1-го эшелона, перехода транспортов к пунктам посадки, погрузки топлива, посадки 2-го эшелона и перевозки его морем из Севастополя и Одессы). При огневой поддержке с моря, как показал опыт Галлиполи, боеспособный десант вполне мог это время продержаться.

Но высадка десанта могла быть проведена и не в самом Босфоре, а в районе, достаточно удаленном от пролива для безопасного сосредоточения нашей десантной армии. Целью десанта могло быть или наступление на Босфор, или удержание плацдарма для следующего десанта.

Соответственно, на этом этапе борьбы силы русского флота имеют более чем тройной перевес перед турецким флотом, и 2–3 маневренные группы (две возглавляемые дредноутами, третья состоит из пяти линкоров-додредноутов) могут вполне блокировать Босфор. Блокада рассчитывается на широкое применение мин заграждения, дающее возможность начинать бой, пока противник будет проходить с тралами по минному заграждению. Русские подводные лодки делают блокаду еще более плотной. Пополнение запасов топлива для линейных кораблей и крейсеров возможно походами в Севастополь, а для мелких судов — с транспортов и плавучей базы в море и походами в Севастополь. Борьбу с неприятельскими подлодками возможно осуществить ударом по их базе и несением охраны места блокады и своих портов и побережья.

Блокада Босфора — это уже господство на море, и десантные силы из состава Кавказской армии, привыкшие бить турок, могут приступить к выполнению боевой задачи.

Итак, начиная с весны 1915 г. Босфорская операция России имела все шансы на успех. Почему события развивались совсем иначе?

Во время Первой мировой войны в России «Турцию… считали только второстепенным врагом, навязавшим нам второстепенный театр военных действий. […] Овладей мы Константинополем весной 1915 года, все успехи австро-германцев были бы сведены на нет. Революция не произошла бы: “климат” в стране стал бы совсем не тот. Да и война не затянулась бы до 1917 года. Турецкий фронт становился для России главным. Только там мы могли решать великодержавную задачу. Австро-германский фронт становился второстепенным. Там главное было — продержаться. Ничего этого не заметили, более того — не хотели заметить»[61].

Отсутствие кругозора у высшего командования и политической воли у военно-политического руководства государством, энергичности, распорядительности и компетентности — вот главные причины. Не только союзный, но и русский генералитет и адмиралитет оказались не на высоте положения. Как писал А. Д. Бубнов, «руководители нашего сухопутного Генерального Штаба держались перед 1-й мировой войной уже отжившего строгодогматического требования о безусловном сосредоточении максимума сил на главном театре военных действий, в связи со строжайшей экономией при выделении сил для второстепенных операций; причисляя к таковым Босфорскую операцию, они ошибочно полагали, что выделение для этой операции необходимых десантных войск ослабило бы “без всякой пользы” наши силы на главном театре войны, где для успешной борьбы с таким грозным противником, каким была Германия, ни один батальон не мог бы быть лишним.

С другой стороны, Генеральный штаб не усматривал никакой непосредственной помощи операциям армии на главном театре войны от завладения Босфором, т. е. от обеспечения наших морских сообщений для подвоза боевых припасов из-за границы, ибо, придерживаясь распространенного ошибочного мнения о непродолжительности грядущей войны, считал, что она будет закончена с теми боевыми запасами, которые окажутся в наличии при ее начале»[62].

Возможно, следовало включить Босфорскую операцию в стратегический план войны с Германией — это позволило бы к ней планомерно и качественно подготовиться, а сама операция не выглядела бы в глазах высшего командования экспромтом.

Босфор и Дарданеллы были недооцененным ключевым стратегическим пунктом Первой мировой войны, поэтому провал Дарданелльской операции Антанты и отсутствие реализации Босфорской операции России — величайшая беда стратегического масштаба, плоды которой Европа и Россия пожинают до сих пор.

Советская Россия, возникшая в пламени революций 1917 г. и Гражданской войны, отказалась от притязаний на Константинополь и Проливы. В Декрете о мире, принятом II Всероссийским съездом Советов 8 ноября 1917 г., было объявлено, что тайные договоры, заключенные царским и Временным правительством, «безусловно и немедленно» отменяются. Это касалось и договоренности, достигнутой в 1915 г. между Петербургом, Лондоном и Парижем, согласно которой в случае разгрома Германии и Турции судьба Турецких Проливов и Константинополя должна быть решена в соответствии с интересами России.