– Только на следствие ссылаться пока нельзя! Придумай что-нибудь туманно-скандальное, в духе желтой прессы, ладно?

– Я поняла, Алеша. Немного посоображаю и закину «утку».

– Ты гений, Сашка!

– Не говори ерунды.

Саша почему-то не любила комплименты.

– Хорошо, ты посредственность – так тебе больше нравится? – он хмыкнул.

– Вот вернусь и в угол тебя поставлю!

– О, в углу – это одна из самых моих любимых поз!

– Нет, ты невыносим! – заключила Александра с усмешкой. – В общем, жди от меня сообщений!

– Заметано. Саш, а кто это, когда я звонил в прошлый раз, был рядом с тобой?

– Рядом со мной?

– Ну да… Я слышал мужской голос. Совсем рядом…

– А… Это… Я тут одноклассника своего встретила, представляешь?

– Одноклассника?

– Ага. Мы с ним дружили… Давно, когда нам было одиннадцать-двенадцать-тринадцать-четырнадцать.

– А-а-а… Понятно… Приятная встреча, надо думать…

– Конечно.

Повисла пауза – небольшая совсем, но непривычная.

– Алеш, ты ревнуешь, что ли?! – спросила Александра.

– Ни боже мой! Я просто так спросил! Я рад, что ты отдыхаешь… развлекаешься…

Конечно, он не ревновал! Он никогда Александру не ревновал! Только этого не хватало, ревновать…

* * *

Они с Кирой условились смотреть сегодня очередной отборочный матч, и Степан заранее предвкушал этот вечер. Пополнил запасы пива и орешков, да еще купил отборное мясо раков – чтобы не пришлось их чистить, все уже очищено!

И нате вам: Кира ему сообщила, что не придет! Она себя плохо чувствует!

– Заболела?

– Нет, не волнуйся. Так просто… легкое недомогание…

– Месячные?

Кира помедлила, прежде чем ответить. Степан вдруг оробел: не слишком ли он прямолинеен?

– Да, – произнесла она наконец. – Месячные.

– Кирка, выпей анальгин и дуй ко мне! Сегодня же такой матч, ты что!!!

Но она все же отказалась, гадкая девчонка. Весь кайф ему поломала!

…Вечер у телевизора Степану предстояло провести в одиночестве, как раньше, ловя из чужих окон голоса невидимых единомышленников…

Он встал с дивана и резким жестом распахнул окна пошире, стукнув створками о стенки.

* * *

Сашина «утка» могла сработать в лучшем случае только завтра.

А пока, в ожидании ее результатов, Алексею не терпелось разузнать о Кире побольше и исследовать ее квартиру.

Для достижения первой цели он выдал Тамаре новое поручение: выяснить причины смерти Кириного мужа. Если смерть его была криминальной (или заподозрена в криминальности), то найти сведения Тамаре будет несложно. А вот если нет…

Но Тома от поручения не отказалась и, записав адрес и фамилию, обещала расстараться, попросив времени до завтра.

Для достижения второй цели ему требовалось разведать, когда Кира будет отсутствовать в своем жилище. И лучше всего это сделать через Степана Катаева.

Он позвонил ему под каким-то предлогом и выяснил, что Кира собирается провести сегодняшний вечер у себя дома.

– Она отказалась смотреть со мной матч! – возмущенно проговорил Степан. – У нее месячные, прикинь! Отчего у них, у баб, с этим делом такие навороты, ты не знаешь?

Алексей был несколько смущен такими подробностями. Зачем ему знать, когда у Киры месячные, спрашивается? Но Катаев ждал от него ответа, и детектив не хотел потерять той доверительности, которая возникла у них в последнее время. Отчего решил выступить в роли эксперта.

– Степ, нам не понять. У нас же такого нет. Но женщины действительно ощущают недомогание в эти дни. Это медицинский факт.

– Но я же не дрова колоть ее звал! – кипятился Степан. – Я же ей предложил матч посмотреть! На диване жопой сидя!!!

Мама родная, он же… Он просто-напросто…

Да, да: Степан в нее влю…

Нет, не влюблен, это слово не подходило. Степан к ней привязался! Ему без нее плохо, неуютно, тоскливо…

Алексей вдруг запнулся мысленно и себя обругал. Он стал слишком циничным, черт возьми! Что такое привязался? Разве это не есть род любви? Любви родственной или дружеской – но любви же!

Вот-вот. Степан, как Кис его уже представлял, влюбленным – в классическом смысле этого слова – по определению не бывал. Чувство это явно обходило его стороной. К женщинам он относился, как к дорогим часам: и практическая польза от них есть, и для обрамления-украшения ему служат.

Тогда как Кира…

Детектив подумал еще немножко и чуть не зааплодировал: браво, Кира! Ей удалось совершить тот маневр, ту партизанскую вылазку, до которой не додумалась до сих пор ни одна из женщин Степана (иначе он бы не ходил в холостяках в свои тридцать девять!): Кира действительно стала его другом! И Степан уже скучает без своего кореша!

Ладно, с ним все понятно. А вот у Киры к нему что?

Кис ни за что не хотел отказаться от мысли, что между «Девушкой-Смертью», преследовавшей Костика, и десантом Киры к Степану имелась связь. За эту версию голосовали три обстоятельства:

– они случились более-менее одновременно;

– явление девушек к начальству служило в обоих случаях цели напрячь и припугнуть президента и директора «Аськи»;

– во внешности девушек ощущался привкус «готики».

Зачем и кому это понадобилось (учитывая, что Дракошка отпал) – Алексей пока совершенно не представлял. Но сходство имелось, имелось! Возможно, эта «Девушка-Смерть» была подружкой Киры и тусовалась в тех же странных местах, где следовало появляться в странных костюмах? И, возможно, их обеих нанял, подговорил какой-нибудь «гуру»… Имеющий прямой (хоть и скрытый от рядовых адептов) интерес к бизнесу Степана и его ассоциации?

Как связать их с «вампирами в городе», он пока не видел. Все три жертвы, о которых ему было известно на данный момент, являлись мужчинами: не так-то просто справиться с ними девицам! Правда, обе они были высокими, к тому же Кира имела вполне развитую мускулатуру… Так что сбрасывать ее со счетов никак нельзя, никак! Возможно, подсказку он найдет в ее жилище. Скорей бы уж туда попасть!

В десять вечера раздался звонок. Степан.

– Прикинь, она ко мне все-таки едет!

Неужели! Вот повезло!

Краем сознания он удивился, что Катаев избрал его, детектива, доверенным лицом, чтобы поделиться с ним такой радостью: Кира согласилась приехать! Но он тут же понял, в чем тут фишка: в их предыдущем разговоре Степану пришлось признаться, что девушка ему отказала. Он к этому не привык и чувствовал себя не в своей тарелке – то ли обиженным, то ли униженным или все вместе. И как только ситуация восстановилась, приняла привычные очертания (место часов – на его руке!), он поспешил сообщить об этом детективу, реабилитироваться в его глазах.