– Дорого им достанутся наши души. Каждый из нас человек десять на тот свет унесет, – зло сказал Окунев.

– Это точно! – согласился Кислицин.

– Захлебнуться своей кровью, – воинственно произнес Юзевский.

– Энай, выведай у своих соплеменников… – попросил бурята-переводчика Алабин. – Сколько всего человек у них в отряде?

Толмач перевел вопрос командира старшему буряту. Тот понял, закивал головой и растопырил десять пальцев. Потом сжал в кулаки, затем снова растопырил. Потом еще и еще… И так двадцать пять раз. Затем загнул три пальца, провел рукой по горлу: мол, трое убиты. Показал на себя и молодого бурята и загнул еще два пальца.

– Значит двести сорок пять человек осталось? А с вами, выходит, двести сорок семь?

Пленный согласно закивал.

– Да, у них трехкратное преимущество перед нами, – удрученно сказал Кислицин.

– Ерунда, господа, я один перебью дюжину, даже две дюжины этих карликов! – хвастливо заявил Окунев. – Пусть только посмеют сунуться к нам!

Алабин снова обратился к штатному толмачу.

– Эй, голубчик, будь так любезен, переведи-ка ему… Пусть они идут к своим вождям и передадут следующие… Если они со своими воинами и в дальнейшем будут нас преследовать, то мы с ними расправимся. Жестоко расправимся, никого не пожалеем. А если отстанут от нас, мы их, уверяю, не тронем и уйдем далеко за ваши владения. Понятно?..

Энай перевел. Старший бурят согласно закивал головой. Тогда пленных развязали и отпустили. Те, ни секунды не мешкая, быстро скрылись в лесу.

Алабин скомандовал:

– Братцы, милые, надобно нам готовиться к отплытию! Собирайте ваши котомки, оружие! Попытаемся уйти от сих кровожадных аборигенов подальше. Возможно, они и передумают преследовать нас. Хотя… как сказал славный римлянин Флавий Вегеций: «Si vispacem, para bellum» – хочешь мира, готовься к войне. Посему будем настороже и готовы ко всему, в том числе принять бой. Итак, в дорогу, братья!.. Командирам отрядов обеспечить своевременную отправку своих витязей…

Мятежники засуетились стали собирать свои вещи и оружие. И дружною гурьбою направились вниз по склону к судам.

* * *

Стретенская флотилия со скоростью четыре версты за час двигалась по Шилке. Кругом было спокойно, тихо. Шумело лишь речное течение да щебетали птички. Но все мятежники были начеку. Вдруг буряты не отказались от своих планов в отношении их. Поэтому оружие каторжан было заряжено и находилось у них в руках. Никто не расслаблялся. Все внимательно, очень внимательно поглядывали по сторонам и порой настороженно всматривались в таежные заросли: не мелькнет ли среди деревьев силуэт врага.

Порой в лесу раздавалось кукование кукушки. Некоторые мятежники, чтобы снять ненужное напряжение и волнение, в шутку принимались считать, сколько им осталось жить. Выходило, что много. И каторжники, втихомолку посмеиваясь, успокаивались.

Река начала постепенно сужаться…

– Будьте наготове, братья! – предупредил всех Алабин. – Здесь весьма подходящее место для засады! Удвоить внимание! Оружие из рук не впускать!

Мятежники напряглись…

Вдруг раздался резкий свист. Длинная стрела с красным оперением вонзилась в шею одного из мятежников. Он вскрикнул и упал в воду. Раздался шумный всплеск.

– Туземцы! – воскликнул поручик – К бою, господа!

За кустами и деревьями замелькало множество раскосых и забронзовевших лиц. В беглых со всех сторон посыпались стрелы, копья, дротики. Раздалось даже несколько ружейных выстрелов. Послышались гортанные выкрики. Еще один каторжник упал на дно лодки пронзённый насмерть стрелой, а другой схватился за раненое плечо, в которое тоже угодил оперенный «бурятский гостинец». Часть из метательного оружия прочно застряла в бортах и мачтах суден и попадала в воду. И тут же в ответ нападавшим туземцам грянул мощный ружейно-пистолетный залп. Кто-то из бурятов с шумом скатился вниз по камням и остался недвижим. Другой схватился за живот и упал ничком в густую траву. Третий схватился за окровавленный глаз и со стоном завалился в кусты. Четвертый с воем подстреленного волка полетел с крутого береге и бултыхнулся в воду. Где-то послышались несколько вскриков то ли раненых, то ли убитых автохтонов.

– Попал! – восторженно завопил Юзевский. – Заряжай, Энай!

И схватив другое ружье, поляк произвел снова выстрел в направлении врага.

– И я попал, господа! – радостно крикнул Кислицин. – Я видел, как мой супостат схватился за голову!

– Укрывайтесь за бортами! – приказал Алабин. – Не высовывайтесь!

И тут новая меткая стрела воткнулась между лопаток одного из ссыльнокаторжных. Тот охнул и повис недвижимым телом на борту шлюпа. Алабин и еще пару мятежников пальнули по тому месту, откуда прилетела хвостатая смерть.

Схватка между беглыми и аборигенами была скоротечной, но жестокой. Потешную флотилию все дальше и дальше относило течением от места засады. И уже летящие вслед каторжникам стрелы не имели достаточной силы. Они падали в воду или отскакивали от бортов суден. Мятежники за полминуты произвели перезарядку ружей и произвели прощальный залп по предполагаемому противнику и принялись помогать грести своим товарищам.

Итог боя был неоднозначен. Никто из противоборствующих сторон не одержал решающей победы. У стретенских беглецов были потери налицо: пять человек убито и восемь ранено. А какие потери понесли буряты, было неизвестно. По крайней мере, по рассказам мятежников, они поразили пулями человек десять-пятнадцать туземцев. А сколько аборигенов они ранили – естественно никто не знал.

Через двенадцать верст «Стретенская эскадра» пристала к правому берегу. Мятежники спешно покинули суда, чтобы прийти в себя, «зализать раны», подкрепится едой, зарядить оружие, подточить сабли и кинжалы. Быстро запылали костры, закипели походные чайники. Все мятежники горячо обсуждали перипетии короткой схватки.

После непродолжительного чаепития Алабин, проявив разумное беспокойство, собрал экстренное заседание Совета.

– Следует удостовериться, братья, – начал поручик. – Преследуют ли нас по-прежнему туземцы или они отказались от своих планов? Для этого надобно произвести разведку. Антон, возьми с собой с десяток людей и отправляйся на рекогносцировку.

– Есть, командир! – с готовностью ответил Юзевский.

Разведчики ушли. Дозоры поручили Захару Кручине. Все остальные улеглись на траву отдыхать. Пока не было команды продолжать путь: все ждали итогов разведки отряда Юзевского. Алабин, подложив под голову кулак, улегся на изумрудную травку. Веки его отяжелели и под щебетание птиц и стрекот кузнечиков он уснул.

Через три часа вернулся долгожданный Юзевский и его люди. Они запыхались от быстрого передвижения по лесу. Поручика разбудил Кислицин.

– Вставайте, Дмитрий Михайлович, дозор вернулся?