– Что же, Михайло, неволить тебя и других наших собратьев не стану. Я более не твой командир. Мы все сражались и бежали только во имя исключительно одной мечты: чтобы стать свободными. И каждый из нас может своей волей, кровушкой честно заработанной и выстраданной, распоряжаться, как ему заблагорассудиться. Раз решили в тайге остаться – оставайтесь!

– Верно, ваше благородие! Золотые слова! – закивал головой атаман.

– Благодарю за поддержку восстания и всех наших заговорщицких начинаниях. Что же тогда, атаман, поделим оружие, провизию и суда. И вне сомнения, людей. Собак я оставляю тебе – пригодятся для охоты и дозора. Давай, атаман, собирай наших братьев в круг, буду речь перед ними держать…

– Да зараз, ваше благородие Дмитрий Михайлович!..

Лукин собрал практически весь отряд (кроме дозорных). Алабин встал перед сотоварищами и заговорил:

– Братья! Мы уже давно свободные люди! И вправе выбирать куда идти, где жить! Неволить идти за границу никого не стану! Я слагаю с себя командирские полномочия! Кто хочет остаться с Михайло Лукиным, становитесь по левую от меня руку, а кто желает идти со мной в Китай и далее – по правую! Решайте, братья! На то ваша воля!

И снова Алабин обратился к Лукину:

– Атаман, если не возражаешь, то Вин Чоу я возьму с собой. А еще мы возьмем шлюп с парусом и пару лодок.

– А что возражать, коли вам нужно, Дмитрий Михайлович, берите на здоровье китайца, он вам там, на чужбине, пригодится, дабы толковать чужеродные слова. Да и шлюп возьмите, и сколько нужно лодок.

Беглые разделились на две неравные кучки: сорок три каторжника выразили желание остаться с атаманом, а двенадцать – с Алабиным. Естественно, в отряд поручика вошли Кислицин, Юзевский, матросы и солдаты. И неожиданно Энай. Он решил покинуть землю своих предков.

Поручик обвел взглядом толпу.

– Так кто еще пойдет со мной?.. Нет никого?.. Тогда устроим прощальный ужин.

Мятежники зажарили дичь и в последний раз в полном составе поели. Затем атаман и поручик поделили оружие, порох, пули и провизию согласно количеству человек в их отрядах.

Когда раздел имущества произошел, Лукин заключил Алабина в теплые объятья. Расцеловались.

– Ну, бывай, поручик, не поминай лиха! – чуть прослезился атаман. – И хотя я вашего брата офицера не очень жалую, но вы Дмитрий Михайлович – не чета им. Как и Сергей Сергеевич. И ваш рыженький, корнет, царство ему небесное!

Лукин обнялся с каждым из отряда поручика. Затем с алабинцами распрощались и остальные мятежники.

Атаман, вне всякого сомнения, радовался отъезду Алабина и его сотоварищей. Скоро атаман заживет богатою жизнью, а острог станет форпостом известного золотодобытчика Михаила Лукина. Главное пока хранить тайну о месте будущего прииска и набрать в помощники верных людей.

Эх, как бы ему здесь Захар Кручина пригодился! Позарез пригодился бы! Прекрасным и верным помощником его долгие годы был! Вместе разбойничали, вместе отбывали каторгу, вместе бежали и вместе снова воевали. Да нет его сейчас родимого рядом с атаманом: сгинул бедняга в Забайкальских лесах за дело правое и святое – за волю-волюшку бесценную и неповторимую.

Прощайте, ваше благородие Дмитрий Михайлович! Прощайте, господа офицеры! Прощайте, братья! Может быть, когда-нибудь встретимся! Да храни вас бог! Особенно, поручика. Если бы не он не видать бы атаману свободы! Кто знает, без помощи такого умного и рассудительного офицера был бы успешен его собственный побег из Стретенского острога № 7? Или Лукин потерпел бы неудачу? Хорошо, что атаман тогда на руднике доверился Алабину и присоединился со своими людьми к восстанию.

…Остатки Стретенской флотилии через несколько верст пересекли границу чужой страны.

Энай, словно легендарный герой бурят Баргубатор, гордо стоял впереди, на носу корабля, сложив руки на груди. За спиной бурята был лук с колчаном, полным стрел, карабин, на левом боку – сабля, на правой – шашка, за поясом – два ножа и пистолет. Что и говорить – орел! Вооружен до зубов и очень опасен. В племя он никогда не вернется. Он выше своих соплеменников. Он – герой сражений и бесстрашный путешественник. Ему понравилось быть независимым и плыть навстречу испытаниям. Да и не жить ему больше в родной вотчине: за предательство и истребление бурятских племен ждет его смерть от ножей и стрел соплеменников.

Что и говорить, Амур – великая река! Мощная, полноводная, широкая. А сколько в ней хорошей и вкусной рыбы! Морской осетр, корюшка, минога… Или так называемая «красная рыба» – лосось, горбуша, кета, нерка. Алабинцы ловили особей лососевой породы, солили и через пятнадцать минут ели ее практически сырую.

Вскоре на пути русских беглецов стали встречаться китайские рыбаки на национальных лодках – джонках. Отличались джонки от европейских легких судов тем, что у них были паруса из бамбуковых рей и циновки в форме четырёхугольника, а также приподнятые нос и корма. Паруса таких лодок сворачивались наподобие скатерти, а массивный руль заменял киль. Число мачт крестьянских джонок достигало двух или трех, но не более.

Местные жители удивленно смотрели на чужестранцев. И настороженно. Может это пираты или разбойники? Ведь в руках у некоторых иностранцев было оружие. И поэтому опасливо спрашивали:

– Кто вы, заморские люди? Откуда вы? С какими намерениями пожаловали к нам? Вы случайно не подчиненные адмиральши Шинг? Не из братства «Белого Лотоса» или «Пути Девяти Дворцов»?

Вин Чоу неизменно отвечал им:

– Мы не пираты и не разбойники. Мы к вам с миром идем. Это русские путешественники, офицеры. А я их толмач. Командир наш – Дмитрий Михайлович. Вот он! Хотим добраться до Пекина, а там далее.

Рыбаки в больших соломенных шляпах в виде конуса кивали головой, махали рукой и приветливо кланялись.

Алабинцы тут же принялись с рыбаками и крестьянами производить натуральный обмен. Много чего уже кончилось из стретенских и шилкинских припасов. Мятежники меняли ножи и холодное оружие на лепешки, рис, чай, соль, сахар, овощи, фрукты и прочее.

Правительственные солдаты пока русским не попадались. Но к счастью им встретился местный купец – седой с остроконечной бородкой старик лет шестидесяти. Представился Ли Сюанем. Его морской караван состоял из трех больших джонок с четырьмя, а то и с пятью мачтами. Эти судна были изготовлены из ели, и на некоторых из них находилось до пятидесяти кают. Старик сразу сообщил Алабину кое-что интересное. Весь разговор русского офицера и китайского купца старательно и как можно ближе к тексту переводил Вин Чоу.

– Если вы скажете маньчжурским офицерам, что вы русские путешественники, вам не поверят и арестуют как лазутчиков. Вас всех подвергнут пыткам и могут даже казнить. Так кто вы на самом деле? Не бойтесь меня, я не выдам вас и окажу любую посильную помощь.

Алабина почему-то сразу расположил к себе старик, и поручик решил быть с ним предельно откровенным. Надобно раскрыть свои карты: вдруг на руках поручика отыщется тот самый козырь, который и поможет ему и его отряду дойти до конечной цели. И этим козырем вполне возможно может оказаться китайский купец.