– Почти, – засмеялась она. – В доме у хозяйки еды должен быть полный холодильник. Так бабушка говорила. Она меня всему и научила. Мать уже так жила, в боях без правил.

Они еще посидели, Оксана выдала очередную порцию воспоминаний о своем босоногом детстве. Потом она встала из-за стола, подошла к Андрею и взяла его за руку:

– Пойдем.

Он встал, понимая, что сейчас будет.

– Пойдем, – повторила она. – Увидишь, тебе понравится. Хорошо будет.

Он молча шел за ней в спальню. Там тоже царила удивительная чистота.

Оксана откинула одеяло, разделась и легла.

– Иди ко мне, – позвала она.

У нее была большая грудь, тонкая талия, длинные полные ноги. Он не мог поверить, что сейчас между ними произойдет то самое, но покорно раздевался: стянул через голову свитер, снял рубашку… Руки плохо слушались…

– Не помню, когда у меня и было-то в последний раз… – прошептала Оксана, когда все уже произошло, и они лежали рядом. – А у тебя что? В первый раз?

– Да, – просто ответил Андрей.

– Как это? Тебе семнадцатый год – и ты с женщиной не был?

– А когда надо начинать? – Андрею было интересно, как там у них в деревне положено.

– У меня в тринадцать все было.

– Это нормально, да? Так у вас считают?

– Нет, все считают, что ненормально. На словах. Но в тринадцать у всех девчонок наших уже все было. Так получалось. Кого насильно, кто по любви.

– А ты как?

– Ну как я? Отчим навалился пьяный – и все дела.

– Есть чем гордиться, да? – жестко спросил Андрей.

– Нет. Нечем. Я горжусь, что с тобой вот сейчас.

Она снова прильнула к нему, шепча ласковые слова, как будто колыбельную пела.

Андрей ушел от нее, пообещав себе никогда больше не возвращаться в этот дом. У них больше не было общих дел – и прекрасно.

Он был рад, что все это с ним уже было. Теперь, как ему казалось, он знал все. Тайн не осталось. Но продолжения с ней не хотел. Что-то было в этом такое, что убивало его уважение к себе. Вроде ничего плохого не случилось, а казалось, что себя потерял. Без меня меня женили, как любила повторять бабушка по разным поводам.

И еще гаже было то, что продолжение все-таки было. Оксана поджидала его по вечерам, звала, и он шел за ней, как тупое животное. Так он себя называл. Везла его домой, в неизменную чистоту и уют, кормила, укладывала в постель и ненасытно любила.

Он не знал, как от нее спрятаться, куда деваться. Он говорил о расставании, и она отвечала:

– Ладно, ладно, пожалуйста.

Сиплый прокуренный голос звучал насмешливо, но Андрей старался верить, что больше ее не увидит, ведь она согласилась.

Наконец мужа выписали из больницы, и Оксана действительно исчезла из его жизни.

Иногда он думал о ней и даже хотел, чтобы она, как бывало, встретила его и увезла к себе. Мечты, как известно, сбываются, хотя и в весьма произвольной форме. Однажды, ближе к весне, он снова увидел Оксану. Она ждала его у дома в машине – близилось двадцать третье февраля, вот она и собиралась вручить ему небольшой презент. Андрей не собирался ничего брать у нее, но почему-то уселся в машину: она хотела поговорить, а на улице бушевал штормовой ветер. Разговор произошел пакостный. Она угрожала, что все расскажет его родителям, намекала, что у нее после их встреч вполне мог образоваться ребенок и велела ему принимать решение насчет их будущего.

Андрей совершенно потерялся. Он чувствовал себя по-настоящему униженным. Раньше ему казалось, что он – человек с чувством собственного достоинства, вполне порядочный и умеющий принимать решения. Но тут он струсил ужасно. А что, если она действительно забеременела? Воображение мгновенно нарисовало возможные варианты: один гаже другого. Он представил себе, как муж прогоняет Оксану из квартиры, и она, беременная, идет жить к нему, в его комнату в родительском доме. Или вот еще картинка: он с ней в загсе. У нее живот, она в белом платье… Мама, роди меня обратно! Или – она, рыдая, идет на аборт, держа в руке направление. И виноват кто? Он, конечно! Во всем этом – во всей представившейся пакости – виноват он. С ней-то все было ясно с первого взгляда.

– Ты же сама говорила, что сама все делаешь… Заботишься, чтоб не было ничего, – лепетал он растерянно.

– А вот как оно бывает! – наслаждалась произведенным эффектом Оксанка. – Ладно, чего напрягся-то так! Раскраснелся… Если долго тужиться – голова закружится. Ничего. Родим, вырастим. Мой-то все равно не жилец. Опять в больницу загремел. А мы с тобой, коханый, распишемся. Разница в возрасте у нас, считай, детская. Вон – Пугачева с Галкиным живут и размножаются. И мы размножимся.

Оксанка явно наслаждалась ужасом Андрея и его полной растерянностью.

– Я привлекательна, ты чертовски привлекателен, – продолжала она, явно глумясь. – Приданое у меня богатое. Квартиру ты уже видел и оценил. Машина – вот. Руки золотые. Готовлю – на пять звезд. Ты у меня будешь жить как в раю. Учиться пойдешь. И думать ни о чем не надо. Трахай только исправно – остальное я обеспечу.

Андрей приказал себе собраться. Вдохнул – выдохнул. Представил себя на высокой горе с луком и стрелами. Вот он натягивает тетиву, прицеливается – и отпускает стрелу. Та летит, свистя, и поражает воображаемое чудовище. Это он придумал еще в детстве, и это помогало ему брать себя в руки в решающие минуты.

– У врача была? – спросил он жестко.

– Завтра пойду, – кокетливо пообещала Оксана.

– Вот вместе и пойдем. Раз я типа будущий отец. УЗИ сделаем. Вместе-рядом. А потом можешь родителям рассказывать.

Оксанка чутко уловила, что Андрей справился со своим ужасом и пошел в наступление. Но она вообще-то не ссориться с ним приехала. Хотела, пока муж на излечении, предаться плотским утехам.

– Да ладно тебе. Я ж не сказала наверняка. Это только предположение. Гипотетическое. Поедем ко мне. Праздник завтра. Отметим, расслабимся.

Андрею вдруг жутко захотелось плюнуть на все и отправиться к ней. Он даже подумал, что – в случае чего – и жениться можно. Ведь и правда: квартира, машина, хозяйка… Все дела. И тут же он испытал отвращение к самому себе – вот, оказывается, на что он сам-то способен. Как последний говнюк.

– Давай, до свидания. – Он открыл дверь машины, собираясь на этот раз распрощаться уже на веки вечные.

И в этот момент его увидела возвращающаяся домой после трудового дня мама.

– Андрюша? – воскликнула она удивленно. – Это ты, Андрюша?

– Я, мам, – подтвердил Андрей, вылезая из машины.

Вот тут маме бы и остановиться, и направиться, куда шла. Но она, видно, от неожиданности, повела себя довольно странно. Вроде как это и не она была, а какая-то совсем другая женщина. Она почему-то наклонилась и заглянула в машину.