Туди заморгал и явно растерялся. Судя по всему, он просто не поспевал за столь стремительным ходом событий. От испуга он выпучил глаза, ловил ртом воздух. Он даже не успел опустить правую руку, словно все еще продолжал держать в ней пистолет.

— Господи Иисусе, — со свистом выдохнул он.

— Ты явился на пять минут раньше, — сказал я Пайку. — Я как раз собирался поучить этих ребят вежливости.

Уголок рта Пайка слегка дернулся. Он никогда не улыбается, но время от времени у него дергается уголок рта.

Ростом Пайк примерно шесть футов один дюйм. Худой — сплошные жилы и мышцы. Он был в выцветших джинсах, кроссовках «Найк», серой фуфайке, темно-зеленой парке морского образца и в летных очках, таких темных, что они казались бездонными. Пайк склонил голову набок и посмотрел на Рика.

Рик помахал в воздухе руками, показывая, что в них ничего нет. Двигался он очень медленно и осторожно, но явно нас не боялся. При дневном свете его кожа казалась такой бледной, что я подумал, не пользуется ли он косметикой, глаза черными бусинками сверкали в темных глазницах, словно две злобные куницы, выглядывающие из холодной норы.

— Твой выход, — бросил Пайк.

Рик улыбнулся, у него были мелкие желтые зубы, слегка загнутые назад. Совсем как у змеи. Если такой в тебя вцепится, то будет не оторвать. Он потянулся вперед и опустил руку Туди.

— Твой пистолет у него, придурок. А ты держишь воздух.

Туди посмотрел на свою руку. Наверное, пытался понять, куда подевался пистолет.

— Этот тип напал на меня сзади.

Пайк сделал шаг назад, опустив пистолет. Я взглянул на Туди и прищелкнул языком:

— Сначала Джои Путата, теперь ты. Чарли это понравится.

Туди покраснел от ярости, снова взглянул на свою пустую руку, будто решил, что если посмотрит еще раз, то в ней окажется пистолет и он сможет пристрелить нас с Пайком. Тогда ему не придется говорить Чарли, что его застал врасплох какой-то парень, появившийся из ниоткуда. Только рука все равно оказалась пустой. Он снова повернулся к Пайку, дико взревел и бросился в атаку. Пайк резко поднял правое колено, и Туди рухнул навзничь, точно его дернули за поводок. Он повалился на спину, что-то хрустнуло, и на этом его выступление закончилось.

— Придурок, — заметил я, повернувшись к Рику. — Твой приятель плохо соображает.

Рик снова улыбнулся:

— Думает, что крутой. Они все так думают.

Пайк снова взглянул на Рика:

— А ты?

Рик опустил тонкую, как у пугала, белую руку, схватил Туди и перебросил через плечо, словно тюк с грязным бельем. Поднять такой вес с земли совсем непросто.

— Мы еще встретимся, — пообещал Рик.

Пайк кивнул, затем вытряхнул пули из пистолета Туди и бросил его в стальной контейнер для мусора. И мы ушли. Пайк замыкал шествие, держа Рика в поле зрения, пока мы не добрались до улицы. Дальше мы зашагали против движения транспорта в сторону Брум, стараясь смешаться с местным населением.

— Как ты меня нашел? — спросил я.

— Заехал к Ролли, чтобы оставить у него вещи. Он сообщил, что ты собрался в одиночку пообщаться с мафией. — Он покачал головой — мой подвиг его явно не впечатлил.

«Мафия».

— Недостаток умения они восполняют числом. Если не считать Рика. Он, похоже, неплохой боец.

Пайк пожал плечами, по-прежнему невозмутимо. Видимо, мои слова его опять не впечатлили. Впрочем, чтобы произвести на него впечатление, нужна нейтронная бомба.

На углу Брум и Мотт мы сели в такси. Таксист, пожилой мужчина, с шишковатой лысой головой и торчащими из ушей волосами, спросил:

— Куда?

Я назвал перекресток у дома Ролли.

— Вы знаете, где это?

Он включил счетчик:

— Послушайте, я вожу такси в Большом Яблоке вот уже тридцать пять лет.

Мы поехали на запад по Брум.

— Вы, парни, здесь по делу? — спросил таксист.

— Угу.

— Из Калифорнии?

— Мы из Квинса, — ответил я.

— Ага, из Квинса, — рассмеялся таксист. — Думаю, вы откуда-то с Запада. Лос-Анджелес. Или Сан-Диего.

Да, похоже, с местным населением нам смешаться не удалось.

Мы забрали вещи Пайка и «таурус» из гаража напротив дома Роланда Джорджа, выбрались из города и поехали на север, в Коннектикут и Челам. По дороге я рассказал Пайку о Питере Алане Нельсене, Карен Ллойд и их сыне, а еще о том, как Карен связалась с семьей Де Лука. Пайк, не шевелясь, сидел на пассажирском месте. Он не проронил ни единого слова и даже жестом не показал, что слышит меня. Как будто его вообще не было в машине. Может, и не было. Я провел с ним достаточно времени, чтобы начать верить в возможность существования вне телесной оболочки.

В двадцать минут пятого мы свернули с шоссе к «Говарду Джонсону», и уже из номера я позвонил Карен Ллойд в банк.

— Чарли звонил, — сообщила она.

Она говорила очень тихо, будто Джойс Стебен подслушивала за дверью.

— Я так и думал.

— Он был в ярости и заявил, что я не должна была впутывать вас в эти дела.

— Ну мы ведь предполагали, что так и будет, но попытаться все же следовало, — ответил я. — Вы сделали для меня распечатку переводов?

— Да, она здесь.

— Хорошо, мне нужно на нее взглянуть.

— В банк не приезжайте. — Она замолчала, словно пытаясь найти оптимальное решение. — Приходите ко мне домой. Скажем, в половине восьмого. Мы уже успеем пообедать, и Тоби пойдет делать уроки. Вам удобно?

— Отлично.

Она снова помолчала, а потом проронила:

— Спасибо, что попытались.

— Не стоит.

Я положил трубку и взглянул на Пайка:

— Мы поедем к ней домой в половине восьмого.

Пайк кивнул, сходил к администратору и снял комнату рядом с моей. Я стоял в дверях и наблюдал, как он вносит зеленый вещевой мешок, какие используют морпехи, и длинный металлический футляр для оружия, похожий на футляр для гитары. Ну чем не бас-гитарист из группы Лу Рида? Устроившись, он вернулся в мою комнату. Было без четверти пять.

— Здесь можно чем-нибудь заняться до семи? — спросил он.

— Нет.

— А место, где прилично кормят?

Я покачал головой. Пайк выглянул в окно, выходящее на парковку, и скрестил на груди руки.

— Ну, в Азии хуже было, — заметил он.

На свете нет ничего лучше дружеской поддержки.

В пять часов мы спустились в бар и выпили пива, затем пообедали в ресторане. Я получил вполне приличную жареную курицу, Пайк заказал чечевичный суп, большую порцию овощного салата и четыре пшеничных тоста с огромным куском сыра «Ярлсберг». Вегетарианец.