То, что пацан по факту всех спас, заставляло прислушиваться к его словам, а тем более с просьбой о помощи.

– Один точно, тяжелораненых вроде пара, о других не скажу. Сам понимаешь, мне издалека особо не видно.

Заурчав двигателем, словно сытый кот, Я-3 покатил в сторону будки. Хотя это и неправильно, но белое, словно бумага, лицо водителя, разом утерявшего свою спесь, согрело меня. Как и чересчур дёрганые движения сапёров.

– Товарищ комроты, а кого так китайцы зажали? Узкое лицо Фомина исказилось, казалось, вот-вот он обрушит на меня поток мата. Нет, интересно, кого чуть не повязали? Явно не простой комроты или даже комбат, повыше званием. А может, и положением.

– Ах да, вы же после прибыли… – стараясь сохранить невозмутимость, проронил он. Только у него это плохо получалось. – Комиссара Перегудова.

Вот… не может быть. Посмотрев на комроты, я понял, что он не шутит. Это фигура, как говорил отец. Человек из Москвы с большими полномочиями. Центральная Контрольная Комиссия, м-да, и не матюгнуться. Стала понятна нервозность Фомина: если бы комиссар попал в плен, его расстреляли бы без разговоров. А заодно китайцы получили бы самые свежие данные о наших планах, и не только.

Мысли о высокой политике улетучились, когда я увидел приближающуюся к штабу пару. Молодой фельдшер, лет на пять постарше меня, и невысокий старик. Последний в довольно добротной одежде, хотя было видно, что она была в моде лет двадцать назад, потрёпанный саквояж с инструментом завершал образ. Этакий земский доктор. Вот только шутка об Антоне Павловиче Чехове застряла у меня в глотке. Глаза этого старикана полыхали такой силой… Это не божий одуванчик. Такой может и киянкой по башке, в качестве наркоза.

Дальше я не успел додумать: раздался звук двигателя, и вскоре показался «ярославец». Из подъехавшего грузовика бережно стали доставать раненых бойцов. Стоявший с фельдшером старый врач, быстро всех осмотрев, приказал нести одного в операционную. Трое других попали в руки его молодого коллеги.

– Карл Фридрихович, что вы скажете? – Комроты с надеждой посмотрел на сухопарого старика.

– Молодой человек, всё, что от меня зависит, я сделаю. Но раненым необходимы лучшие условия. У вас есть возможность их эвакуировать? Тогда можно ещё о чём-то говорить, – сварливым тоном ответил тот.

Фомин не стал пререкаться с ним и скрылся в здании. А спустя пять минут вернулся и сообщил врачу, что скоро придёт мотоброневагон за ранеными. Тот кивнул и сказал, что поедет вместе с ними. Ободренный этим, комроты уверил, что обратно его обязательно привезут. Вредный старикан в ответ заявил, что уж он точно не пропадёт.

После раненых достали погибших. Оба были из попавшей в засаду группы.

– Эхма, вон как бывает, – вздохнул старшина и стянул будёновку.

Мы вслед за ним молча сняли головные уборы…

– А? – Похоже, ротный мысленно справлял свой новый день рождения, поэтому мой вопрос о Перегудове не услышал. Но после моего повторного вопроса ответил: – Я к ним послал вестового с приказом немедленно отходить. Вот что: забирай комиссара и езжайте, пока светло.

– Товарищ комроты, где мне написать боевое донесение?

Хорошо, что мы стояли в стороне от бойцов, и те не могли нас слышать.

– Чего?! – начал заводиться тот.

Нет, точно насчёт учёта здесь не всё ладно. Ермолова с Ивановым на вас нет. Они быстро научили бы жизни. А может, просто перенервничал человек, тоже бывает. Вот и хочет спровадить нас поскорее отсюда.

– Сколько и чего уничтожил экипаж броневика. – Его тон меня не смутил. Ещё по работе на заводе я прекрасно знал, что в таких случаях делать. Главное – требуй своё, не дают – требуй бумагу с печатями и подписями, что нет того, что мы заказали. Вариант убойный. И срабатывает в пределах 90 процентов, остальное на неизбежные случайности. – Пулемёт уничтожили. И пехоты с полтора десятка.

– Это точно. А ещё что вы сделали? – с издёвкой спросил он. – А ещё что?!

– Благодаря своевременным действиям… – Я многозначительно замолчал. Дальше можно сказать и написать по-разному.

Комроты понял, что на подначки я не поведусь и отказ повредит только ему, а не мне.

– Пошли, что ли.

– Есть, – непроизвольно произнёс я.

– Папа – бывший офицер? – усмехнулся он. – Не нервничай.

– А я всегда спокойный. – Ага, думаешь на этом сыграть? Не выйдет.

Судя по исказившемуся на мгновение лицу, Фомин так и собирался поступить. В канцелярии мы быстро составили донесение, где пулемёт «максим» считался разбитым (кожух побит осколками, немного щиток погнут). А то, что он вполне ещё жив и восстанавливается, – уже на счету комроты, вот такой «политик». Кроме пулемета с расчётом на нас записали ещё восемь разведчиков.

Через полчаса наконец показались «долгожданные гости». Комиссар Перегудов шёл вместе с бойцами и тащил три винтовки с кучей амуниции. Пожилой уже человек, а смотри-ка, словно не был минуту назад на волоске от смерти.

– Товарищ комиссар, вы посмотрите, какой красавец, – указал Фомин на броневик.

Спустя пять минут тот уже намеревался посетить нашу бронегруппу. Вот же змеюка этот ротный, но как красиво спихнул на нас высокое начальство. Учись и запоминай, Лёшка, в жизни всё пригодится. Оставалось лишь поддакивать в нужных местах. Осмотрев машину и поговорив с экипажем, комиссар ушёл с Фоминым. Кивнув экипажу, мол, смотрите в оба, а я подошёл к Анисимову.

– Как он там оказался? – задал мучивший меня вопрос.

– Он привык всюду сам бывать. – Взводный с наслаждением затянулся.

– И? – Не дождавшись ответа, решил слегка позлить собеседника. – Ага, что ты, что комроты, гляжу, как паровозы, курите. Нервишки ни к чёрту?

– Слушай, не мешай, а? Вон, мне ещё с трофеями разбираться, – показал рукой.

Повернув голову, я увидел, как под руководством степенного стрелка разбирают кучу, в которой винтовки перемешались с ремнями и подсумками. Ухмыльнувшись, покачал головой. Ушлые ребята, однако. Нарываться на скандал из-за пары железяк в присутствии комиссара не хотелось. Поэтому, развернувшись, направился к броневику.

Серов заметил, как Мельников зло дёрнул дверь. Точно командира прокатили с трофеями. Конечно, не с руки ему лезть в это, да и происхождение по нынешним временам не очень. Ладненько, не хотели по-хорошему, будет по-плохому. Себя Иван обделять не собирался, и ему просто не скажешь «бывший».

– Товарищ командир, разрешите отлучиться. – Поймав удивлённый взгляд, пояснил: – Хочу поговорить, как мы стреляли.

– Это правильно, можешь идти. – В глазах Мельникова Иван увидел одобрение и полное понимание.

Да, похоже, с командиром им повезло. И на рожон не лезет, но и не чересчур осторожничает. Всего, так сказать, в меру.

Раздавшийся командирский хмык был правильно понят. Парни в момент сообразили, что Серов пошёл за причитающейся им долей. А что? Да на еду сменяем на базаре.