молоко или в сад, чтобы развесить белье. Никуда не пойти, шторы на окнах, и те не могла открыть: сразу утыкался в лицо чей-то объектив. Сейчас все повторяется. Но ты… ты первая разыграла козырь с использованием родственных связей.

– Ничего я не разыгрывала. Честное слово, Натан! Ты не так понял!

Хочу взять его за руки, заставить смотреть мне в глаза – пусть увидит: я не лгу.

– Я приехала сюда разобраться, что случилось с моей сестрой.

– Правда? Я расскажу тебе, что случилось: отец разбил чертов самолет, как-то выбрался из него живым, и его так накрыло – выжил, когда все остальные умерли, – что готов был под землю уйти, лишь бы его не видели. Так себя винил, что два года прожил в какой-то дыре, ремонтировал бунгало в отеле у немца. Для него лучше это, чем возвращение к семье.

– Если он так сожалеет об этом, почему не говорит, где произошло крушение? – стараясь не выдавать чувств, спрашиваю я. – Почему не может вспомнить, где этот остров? Мое мнение: он лжет.

– Ты тоже лгунья, Эрин Холм. – На его лице напряжение, глаза покраснели, будто он плакал.

Я это заслужила, но отступать не собираюсь. Высоко подняв подбородок, выдерживаю его взгляд.

– Я не уйду, пока не услышу ответы.

– А придется.

– Натан, прошу…

– Уходи! – кричит он.

– Мне нужно всего несколько минут…

Он подходит ближе: широкая тень заслоняет меня полностью, я едва достаю макушкой ему до подбородка.

– Если придется отнести тебя к машине, я это сделаю.

Я думала, буду молить, уговаривать, кричать, но вижу, что он полон решимости не отступать. Закрылся от меня, словно на лицо опустили забрало.

Первая отвожу взгляд: все, провал, возможность упущена.

Придется уходить.

Я медлю. Меня трясет. Хочу бежать. Исчезнуть к черту с лица земли. Но, услышав голос Лори, спящий где-то внутри себя: «Неужели сдаешься? Вот так просто отступишь? Не узнаю тебя, Эрин», поворачиваю назад.

Парень на том же месте, смотрит.

– Извини, – чеканю я, – нравится тебе или нет, но я поговорю с твоим отцом.

Он качает головой.

– Не поговоришь.

– Я все равно пойду, попробуй останови. – Я обхожу его и целеустремленно иду к входу.

Он остается на месте, только кричит что-то вслед, но я не слушаю.

Ну все! Сейчас заставлю Майка Брасса говорить. Ради Лори. Ради меня.

Сжав кулаки, решительно иду по ярко освещенному коридору. Миную пустую инвалидную коляску, прохожу мимо поста администратора, который спрашивает вдогонку, к кому я пришла, и спешу прямо в комнату, где лежит пилот. Дверь наполовину открыта, я почти влетаю в комнату, напугав медсестру. Я не сразу замечаю, что она выкатывает из палаты какое-то медицинское оборудование.

– Вам сюда нельзя, – строго говорит она.

– Его сын мне разрешил, – лгу я.

Медсестра хмурится.

– Вы родственница?

– Хочу поговорить с Майком, я буквально на минутку.

Она смотрит на больничную кровать.

– Боюсь, вы…

И тут я понимаю.

Тело Майка Брасса скрыто белой простыней. Лицо тоже.

До меня доходит…

Я опоздала – он мертв.

Глава 28

Тогда | ЛОРИ

Сжав в кулаке нож, Дэниел провел лезвием по корявому стволу. Зазубрина обнажила зелено-белую плоть дерева.

Он отступил назад. Лицо саднит ожогами, проплешины на голове прикрыты оторванной от рубашки Джека полоской ткани.

– Четырнадцать дней, – объявил он, подсчитав зарубки.

Повернулся, посмотрел на Лори: встав коленями на плед, она меняла Сонни подгузник.

– Две недели, а мы до сих пор торчим на этом гребаном острове! – зло прорычал он, не сказав за весь день ни слова, вонзил нож в бревно и ринулся куда-то через поляну.

«Всего две недели?» – подумала Лори. Ей показалось, прошла целая вечность. На острове время ощущалось по-другому. Дни потеряли очертания, часы тянулись бесконечно: ежедневная рутина больше не перемежалась завтраком, обедом и ужином. Вместо этого они паслись на подножном корму: ели фрукты, изредка – рыбу, если Феликсу удавалось ее поймать.

На прошлой неделе Лори исполнилось двадцать восемь лет, но она потеряла счет дням и пропустила свой день рождения. Не на шутку тревожило, что вот так запросто размылись рамки привычной жизни.

Лори прилепила ярлычок подгузника и застегнула кнопки на рубашечке Сонни. В одноразовые подгузники девушка приноровилась подкладывать тряпки, которые потом стирала и развешивала сушиться на ветках. Это означало, что теперь каждого подгузника хватало на двенадцать часов, а если она меняла тряпки почаще – на сутки.

Сегодня малыш капризничал больше обычного, Лори не знала, что с ним: то ли не выспался, то ли голодный? Наклонившись к личику малыша, она прошептала, глядя в его темно-синие глаза:

– Что такое, детка? Что ты хочешь?

Сонни уставился на нее, оттопырив нижнюю губу, глаза на мокром месте.

– Что сделать, скажи? – молила Лори.

Холли уж наверняка догадалась бы.

«Я понятия не имею, что делать, и малыш это чувствует», – корила себя Лори.

Подхватив ребенка на руки, она решила его покачать – вдруг поможет? Резко встав на ноги, почувствовала головокружение, перед глазами пошли черные круги.

Когда-то она мечтала нянчить ребенка. Лори не хотела для себя другого будущего: свадьба, семья, четверо детей. Уютный беспорядок, громкая музыка, льющийся из открытых окон смех, детские рисунки на холодильнике, домашняя еда, полный любви и веселой суеты дом – все, чего она желала. Лори не стремилась сделать карьеру, добиться высокой должности и заработка или войти в деловой мир, открыть свое дело. Она всегда хотела заниматься домом, семьей, быть неработающей мамой – в наши дни это совсем не ценится. Женщины хотят бóльшего: и работать, и быть матерью; и готовить еду, и чтобы готовили для них. Лори целиком и полностью поддерживала такое желание других, но сама мечтала только о семье.

Большинство людей не понимают, что значит страдать бесплодием. Они с Питом знали, что хуже ничего нет. В двадцать первом веке понятие «ЭКО» прочно вошло в лексикон. «Я прохожу ЭКО» стало привычной фразой. Однако ты ни на что не можешь рассчитывать, пока не сделана куча уколов в плоть бездетного живота, пока не полежишь на больничной каталке, где эмбриолог извлекает яйцеклетки, после чего твои самые большие чаяния сжимаются до микроскопических размеров этих нескольких клеток. Даже до того, как Лори начала процедуру ЭКО и они «пытались зачать естественным путем», это был сплошной ужас. Безжалостные американские горки следования циклу фертильности повторялись из месяца в месяц. Они с Питом обожали секс, но, несмотря на все старания, эта важнейшая часть их отношений свелась к какой-то гонке, основанной на показаниях термометра, которые затем тщательно заносились в приложение на смартфоне. Затем