Противник немедленно обнаружил наше присутствие и бросил против нас все имеющиеся в его распоряжении воздушные силы. У нас не было иного выхода, как развернуться на 180° и бежать отсюда. Нам пришлось уклоняться от пяти воздушных атак, прежде чем мы удалились от разворошенного на Тринидаде шмелиного гнезда. Было чудом, что нам удалось живыми убраться из этих мелких вод. По счастью для нас, погода после захода солнца стала нелетной, держа вражеские самолеты на земле.

Когда мы оказались в относительной безопасности в открытом море, мы попытались дать полный ход, используя наш дизель. Но, как назло, большие волны набегали на корпус лодки со стороны поврежденного левого борта. Одна особенно высокая волна сорвала герметичный цилиндр, в котором хранилась запасная торпеда. Каждая новая волна мотала этот цилиндр взад и вперед, ударяя им о выхлопную трубу дизеля. В цилиндре по-прежнему находилась снаряженная торпеда, и, если бы ее боевая часть сдетонировала, с лодкой все было бы кончено. Весь свободный от вахты персонал был задействован, чтобы освободиться от этого болтающегося цилиндра. К сожалению, рельсы, по которым торпеда подавалась в цилиндр для хранения, были смяты взрывом, а у нас не было никакого подходящего инструмента, чтобы совладать с ситуацией. Тем временем погода начала портиться. Волны, которые становились все выше, вынудили нас закрепить цилиндр. Но время от времени этот крепеж рвался, и цилиндр снова принимался раскачиваться, грозя еще больше повредить и так еле державшийся борт.

Мы все были чертовски злы на Чеха. Если бы не потеряли время на бесплодную атаку в гавани Тринидада, то не были бы захвачены штормом в море. К счастью для нас, звук разбивающихся о борт волн и громыхание металла не давали возможности старпому слышать наши проклятия. Наконец нам удалось поднять руками торпеду весом 3400 фунтов (около полутора тонн) и выбросить ее за борт. Нам потребовалось 12 часов, чтобы справиться с этой проклятущей штукой. Мы возблагодарили Бога за то, что никто из нас не был придавлен этой дьявольской торпедой и не смыт волной за борт.

Как лунатики, мы побрели к нашим койкам. Наши голоса стали хриплыми после того, как мы пытались перекрикивать шум волн, а волосы торчали как солома из-за нанесенной в них ветром солью. У большинства из нас на руках были глубокие раны от рваного металла. Но, как знает каждый моряк, море дает в равной степени то, что и забирает. Соленая вода действовала как природная первая помощь, помогая останавливать кровотечения и исцеляя раны. Царапины и порезы зудели неимоверно, но заживали довольно быстро.

Вскоре после полуночи мы получили радиограмму из штаба подводного флота, направлявшую нас в квадрат моря ЕН6555 для встречи с двумя другими подводными лодками. В ответ Чех передал детальный список понесенного нами урона. Было поразительно услышать полный перечень понесенных нами повреждений.

Еще через несколько часов мы получили официальный приказ прекратить наш боевой поход и после встречи с лодками возвращаться на базу. Мы, экипаж лодки, были неимоверно рады, узнав эту новость. Приказ этот наверняка, думалось нам, положит конец безрассудным попыткам Чеха попытаться потопить еще одно вражеское судно. Единое наше мнение было следующим: доставить U-505 обратно в Лорьян, получить ее полностью отремонтированной и снова уйти в поход на врага.

Когда занялся день 17-го числа, мы получили приказ выбросить за борт вторую поврежденную торпеду. Двигаясь подобно зомби, мы стали подниматься по скоб-трапу на верхнюю палубу, где нам снова предстояла борьба с одним из «угрей», который надо было вытащить из его вместилища. Боевая часть этой торпеды была повреждена гораздо сильнее, дополняя опасность работы с ней.

– Поосторожнее, ребята, эта зверюга опаснее большой акулы! – крикнул старший нашей команды, перекрывая шум разбивающихся о корпус лодки волн.

Потребовалось приложить до последней унции все наши физические и моральные силы, но с течением времени нам все же удалось столкнуть эту торпеду с кормы нашей лодки.

Этой ночью мы заползли в наши койки, думая, что в первый раз за трое суток свободные от вахты смогут поспать. Несколько часов мы засыпали там, куда удалось добраться, в позах мертвецов. Затем кто-то стал кричать нам прямо в уши, чтобы мы вставали. Я помню, что последовал за идущим передо мной матросом, в большей степени сонный, чем проснувшийся. Оказалось, Нептун приветствовал нас громадной волной, которая перехлестнула через вершину нашей боевой рубки. Полностью проснувшись, мы привязались к релингам34 и снова принялись устранять причиненные нам повреждения. Краешком глаз мы замечали, что Чех появляется на мостике каждые минут двадцать, нервно обводя взглядом горизонт. Большая часть экипажа предположила, что он опасается воздушных атак, заботясь о нашем благополучном возвращении. Но мы, те, кто обычно нес боевое дежурство в центральном посту, подозревали горькую правду: он пытался увидеть цель, по-прежнему отчаянно желая потопить еще одно вражеское судно перед возвращением в Лорьян.

Мы трудились на верхней палубе, пока для нас не наступило время приступать к нашим обычным обязанностям в центральном посту управления. Спустившись по трапу к нашим боевым постам, мы стали свидетелями еще одного примера садистского чувства юмора нашего старшего помощника командира. На этот раз в главной роли выступал Тило Боде, гонявший молодого матроса по главному проходу лодки.

– Я научу тебя двигаться быстрее! – кричал он, когда перепуганный парень пытался протащить за собой тяжеленный мешок.

Несколько ранее заместитель командира приказал старшему торпедисту положить в этот мешок около трех сотен фунтов (около 136 кг) тяжелых металлических частей, а затем приказал молодому парню перенести все это в центральный контрольный пункт. Когда парень даже не смог поднять этот мешок, Боде принялся кричать ему в ухо и гонять по центральному проходу лодки.

Чех и пара его подхалимов думали, что это будет чрезвычайно забавно, но никто из нас, матросов, даже не улыбнулся. Не поймите меня неправильно, мы все всегда считали, что существует время и место для подначки над новыми членами коллектива. Более того, невинные смешные розыгрыши всегда были частью традиционного ритуала принятия нового человека в качестве члена элитной группы. Такое всегда существовало в любых армиях мира на протяжении всей военной истории. Однако никакого смысла не было в том, что пытался проделать этот офицер. Помимо всего прочего, этот мешок мог заблокировать проход в случае какого-либо происшествия. Мы все ощутили, что наша подводная лодка становится похожей на плавучий сумасшедший дом.

Работы и издевательства в лодке продолжались все то время, пока наш единственный исправный двигатель медленно влек нас в Лорьян. Не знаю, сколько скрытых психических резервов потребовалось нам, чтобы день за днем переносить эти издевательства, не поднимая бунта, но мы сделали это. Еще долго после того, как все срочные ремонтные работы были закончены, Чех продолжал доводить нас до состояния коллапса, совершенно не думая о нашем здоровье. Было очень похоже на то, что он старался изжить свои собственные разочарования, заставляя нас страдать.