Кейт снова посмотрела на Росса. Тот хмуро глядел на короля, сжав губы в тонкую линию. Девушка сглотнула, ощутив во рту горький привкус желчи, и попыталась выпрямить спину, чтобы никто не заметил охватившей ее слабости.

— Но… но мы же еще не получили согласия лэрда.

— Данбар давно достиг совершеннолетия, а потому может принимать подобные решения самостоятельно. Благословение из уст предводителя его клана, несомненно, желательно, но не обязательно. Что скажешь, Данбар?

Росс и бровью не повел, но когда заговорил, его шотландский акцент был густым, как туман над рекой.

— Я не имел намерения жениться на англичанке.

— Еще три года назад мы не думали, что будем выдавать девиц Милтон замуж, но время вносит свои коррективы, — строго сказал Генрих.

— А за кого бы вы выдали леди Кэтрин в случае моего отказа?

— Это тебя не касается.

— И все-таки?

Кейт с трудом дышала, наблюдая за словесной игрой, которую затеяли эти сильные, непреклонные мужи. Что было на уме у Росса? Почему он не сказал, что не женится на ней ни за какие сокровища?

— Один вельможа просил руки леди Кэтрин, — спокойно ответил король. — Если я дам свое согласие, это поможет мне сберечь его лояльность.

— Иными словами, вы хотите подкупить его? И взяткой станет леди Кэтрин, верно? А также земли, унаследованные ею от отца, и то северное поместье, которое вы только что мне обещали.

— Именно.

— Хитрый дьявол, — сказал Росс, глядя прямо в глаза королю.

— Мы тоже так считаем, — с кривой усмешкой ответил Генрих.

Кейт подумала, что король допустил такую фамильярность только потому, что они говорили без лишних свидетелей, а еще потому, что Генрих научился ценить прямодушие Шотландца, совсем не похожее на льстивость и угодливость остального двора. Возможно, он также радовался, что вопрос обсуждается открыто. Генрих знал о вражде между Россом и Трилборном и теперь умышленно подливал масла в огонь, преследуя собственные цели.

«Но, — с содроганием подумала Кейт, — это еще не значит, что его величество не исполнит своей угрозы. Слова прозвучали, и их уже не воротишь».

И все-таки между этими двумя витало в воздухе нечто иное. Быть может, Генрих разыгрывал партию в несколько ходов? Может, сомневался в верности Трилборна, а потому спешил поскорее задобрить его желанным браком? А может — ну, вдруг, — даже хотел довести раздор между Трилборном и Шотландцем до точки кипения в надежде, что Росс избавит его от ненадежного союзника?

В таком случае Генрих ничего не знал о ранении Росса. Иначе в нем не было бы этой железной уверенности в исходе поединка. Или же он знал обо всем, но ему было наплевать.

— Трилборн не годится в мужья благовоспитанной деве, — неодобрительно сказал Росс. — Этот человек груб и беспринципен.

— Тогда тем более нельзя допустить, чтобы леди Кэтрин вышла за него замуж.

— Да, но…

— Вы, полагаю, не придаете значения этим нелепым суевериям насчет проклятия?

— Нет, но если я соглашусь, отец наложит на меня проклятие в два раза страшнее. Я лишусь и клана, и родины, а становиться англичанином я пока что не собираюсь.

— А если, — Генрих обернулся к Россу и посмотрел на него ледяным взглядом, — альтернативой сему браку станет выселение в Уайт Тауэр?

— Это вполне достойное жилье. Многие короли и королевы дожидались там своей коронации.

— Вот только не всем удавалось оттуда выйти.

Тяжелые слова угрозы повисли в прохладном воздухе.

Дождь за окном превратился в настоящий ливень. Огонек свечи задрожал под порывом ветра, а далекие голоса, став на мгновение ближе и громче, резко пропали в тишине.

Упомянутый Уайт Тауэр был составной частью комплекса, известного как Лондонский Тауэр. Именно там томились юные принцы. Именно там, по слухам, старого праведника Генриха Шестого убили родные племянники, Эдуард Четвертый и Ричард Третий. В близстоящем Белл Тауэре несколько лет держали под стражей Брэсфорда, супруга сестры Кейт: он обвинялся в убийстве ребенка. Неужто Генрих и впрямь заточит Росса в этой чудовищной башне из-за отказа вступать в брак?

Разумеется, заточит. Какой смысл становиться королем, если ты не можешь навязывать другим свою волю?

Росс не сомневался в решимости короля, глядя на бешено пульсирующую у него на лбу вену и на побелевшую кожу вокруг рта. Шотландец по привычке поднес руку к поясу, но ножны, обычно хранившие в себе верный кинжал, были пусты.

— Так что же? — Генрих по-прежнему ждал беспрекословного выполнения приказа.

— А что, — протянул Росс, наконец-то глядя на Кейт своими темными, темнее чем обычно глазами. — Делайте объявление и готовьте мясные блюда. Более счастливого жениха вы не отыщете до самого Солуэя.

* * *

Отборнейшие ругательства, которыми Росс сыпал про себя, совпадали по ритму с его тяжелой поступью по каменному коридору. Или Тауэр, или женитьба. Он даже не был уверен в том, какая перспектива злила его сильнее. Уже много лет Росс не слушался ничьих велений, кроме велений собственного разума. Даже старый лэрд никогда не грозил своевольному сыну темницей.

Господи, как же Россу хотелось швырнуть эти угрозы Генриху в физиономию! Если бы не леди, которую он сопровождал, Шотландец не задумываясь предпочел бы тюрьму, и пускай король Англии катится ко всем чертям. Какое бы это было блаженство — взглянуть в растерянные, беспомощные глазенки Генриха, когда тот выслушал бы его гневный отказ.

Да уж, блаженство.

Но этого не произошло. И не произойдет.

Если он откажется жениться на леди Кэтрин, ее отдадут Трилборну, а этот гнусный паскудник потащит ее в постель, не успеют чернила просохнуть на брачном договоре. Он разденет ее и вторгнется в ее тело с такой же нежностью, с какой солдаты осаждают вражескую крепость. Тогда-то она и поплатится за каждую обиду, нанесенную ему, за каждое оскорбление его мужского самолюбия, за каждый отказ поддаваться его чарам, за каждый удар, принятый им от Росса. От одной мысли об этом Шотландцу стало дурно. Нет, он не допустит этого. Иначе он просто не сможет дальше жить, снедаемый укорами совести.

— Почему?

Этот голос, вполне благоразумно прозвучавший из уст Кейт, распалил в нем затухшую было ярость. Можно было догадаться, что она этого не оставит и во что бы то ни стало потребует объяснений. Эскорт удалился, как только вывел их из королевских апартаментов; затем они шли по холлу, заполненному царедворцами и их нарядными дамами. Сейчас же людей вокруг было мало, но нужно было пользоваться моментом: в главной зале их в покое не оставят.

— Что почему? А вы думали, что я скорее сяду в тюрьму, чем женюсь на вас? Думали, мне хочется провести остаток жизни в компании башенных призраков?