Вернемся к различию между ложноположительными и ложноотрицательными результатами. ДНК-улики могут быть использованы как для того, чтобы оправдать невиновного подозреваемого, так и затем, чтобы указать на преступника. Предположим, что из влагалища жертвы изнасилования был взят образец спермы. На основании косвенных улик полиция арестовывает некоего человека — подозреваемого А. У него берут пробу крови и сравнивают ее с этим образцом спермы, используя только один ДНК-зонд для анализа только одного содержащего тандемные повторы локуса. Если совпадения нет, то подозреваемый А невиновен. Даже нет необходимости выяснять, что там в других локусах.

Ну а что, если по этому локусу кровь подозреваемого А и сперма из взятого образца совпали? Предположим, в обоих случаях мы видим один и тот же штрихкод — назовем его паттерном П. Это не противоречит виновности подозреваемого, но и не доказывает ее. Быть может, просто так вышло, что паттерн П есть и у него, и у настоящего насильника. Так что следует проанализировать еще несколько локусов. Если образцы снова совпадут, какова вероятность того, что эти совпадения случайны, — ложноположительной идентификации? Тут пришла пора начать рассуждать статистически о популяции в целом. Теоретически, взяв кровь у некой выборки людей, можно было бы рассчитать ту вероятность, с какой двое мужчин из данной популяции окажутся идентичны по исследуемым локусам. Но среди какой части населения следует производить выборку?

Помните нашего одинокого бородача, участвовавшего в старом добром предъявлении для опознания? А вот вам его молекулярный эквивалент. Допустим, если брать весь мир в целом, то паттерн П встречается только у одного человека на миллион. Значит ли это, что шанс несправедливо осудить подозреваемого А у нас всего один из миллиона? Нет. Подозреваемый А может принадлежать к немногочисленной группе населения, предки которой прибыли из какого-то определенного уголка света. Представители локальных популяций часто обладают общими генетическими особенностями — по той простой причине, что происходят от одних и тех же предков. Из двух с половиной миллионов южноафриканских голландцев, или африканеров, большинство — потомки пассажиров одного корабля, прибывшего из Нидерландов в 1652 году. Сколь узко было это генетическое бутылочное горлышко, видно из того, что около миллиона африканеров до сих пор носят фамилии двадцати из этих первых поселенцев. Некоторые наследственные заболевания встречаются у них намного чаще, чем в среднем по всему миру. Согласно одной из оценок, примерно 8000 африканеров (каждый 300-й) страдают вариегатной порфирией — патологией крови, у всего остального человечества гораздо более редкой. Дело тут, видимо, в том, что все они — потомки одной пары с того корабля, Геррита Янса и Ариантье Якобс, хотя и неизвестно, кто из этих двоих был носителем гена (доминантного) данной болезни. (Якобс была одной из восьми воспитанниц роттердамского сиротского приюта, взятых на корабль, чтобы обеспечить переселенцев женами.) На самом деле об этом патологическом состоянии стало известно много позже, только с развитием медицины, ибо наиболее заметный его симптом — летальный исход при применении некоторых современных анестетиков. (Сегодня в больницах ЮАР перед анестезией проводят стандартный анализ на наличие данного гена.) В других популяциях по аналогичным причинам нередко наблюдается повышенная встречаемость каких-то других необычных генов.

Теперь вернемся к нашему воображаемому судебному процессу. Если и подозреваемый А, и настоящий преступник принадлежат к одному и тому же этническому меньшинству, то вероятность перепутать их друг с другом может оказаться значительно выше, чем можно было бы предположить, исходя из оценок по популяции в целом. Получается, что частота, с которой паттерн П встречается у всех людей вообще, тут не существенна. Нам важно знать, как часто встречается паттерн П в той группе населения, к которой принадлежит подозреваемый.

В такой необходимости нет ничего нового. Мы уже видели, что и в случае обычного предъявления для опознания есть риск подобной ошибки. Если главный подозреваемый — китаец, нет смысла ставить его в шеренгу, состоящую в основном из европейцев. И точно такие же статистические рассуждения, основанные на том, как обстоит дело в конкретной популяции, применимы к идентификации не только личности, но и украденных ценностей. Я уже упоминал про свою бытность присяжным в оксфордском суде. В одном из тех трех дел, что мне довелось рассматривать, человека обвиняли в краже трех монет у конкурента-нумизмата. У обвиняемого были обнаружены три монеты, соответствовавшие пропавшим. Прокурор изрек:

Присяжным не дозволяется проводить перекрестный допрос. Это входило в обязанности защитника, но тот, будучи, несомненно, сведущ в юриспруденции и не менее красноречив, имел не больше понятия о теории вероятностей, чем обвинитель. Мне бы хотелось, чтобы он ответил что-нибудь вроде следующего:

Я хочу сказать, что ни одному из искушенных в юриспруденции умов, находившихся в зале суда, даже не пришло в голову, что нелишне хотя бы поинтересоваться, насколько редки такие монеты. Юристы, несомненно, обладают способностями к сложению (однажды я получил счет от адвоката, где последним пунктом значилось: «Время, потраченное на составление данного счета»), но вот теория вероятностей — дело другое.

Подозреваю, что те монеты были действительно редкими. В противном случае их кража не была бы столь серьезным делом — и до суда, вероятно, не дошло бы. Но следовало сказать об этом присяжным напрямик. Я помню, что, когда мы удалились совещаться, у нас возник этот вопрос и нам было жаль, что нельзя вернуться в зал суда за разъяснениями. Аналогичный вопрос точно так же уместен и в случае с ДНК-уликами, и, можете не сомневаться, его задают. К счастью, изучив достаточное количество разных генетических локусов, можно свести вероятность ошибочной идентификации — даже среди членов одного этнического меньшинства, даже среди членов одной семьи (кроме однояйцевых близнецов) — до значений в самом деле ничтожных, намного меньших, чем те, каких можно добиться с любыми другими методами идентификации личности, включая и показания очевидцев.