Дело шефа, несомненно, было и его личным делом. Если он потерпит неудачу и не вернет Суржикову пропавшие деньги и бриллианты, его карьере в банке придет конец. И еще неизвестно, сумеет ли он после такого фиаско найти другую высокооплачиваемую работу по профилю.

– Как бы не пришлось идти в охранники! – вздохнул Федя.

В охранники идти не хотелось. Он сполз с кровати, подошел к окну, раздвинул тяжелые портьеры и посмотрел прямо в лунное око ночи. Око было круглым, но уже потеряло сочный розово-желтый цвет, присущий спелым плодам абрикоса. Ночь близилась к концу и вскоре должна была превратиться в новый хлопотливый день.

Бессонница и беспокойство побуждали Федора приступить к сыщицким трудам досрочно, не дожидаясь наступления светлого времени суток.

– Пойду осмотрюсь на пепелище! – решил он.

Он сам толком не знал, зачем ему надо бродить на развалинах сгоревшего дома Нины Горчаковой. В идеале хотелось бы, конечно, найти среди головешек симпатичный несгораемый сейф, содержащий бриллиантовое колье (одну штуку) и валюту в сумме две тысячи американских долларов!

Надежда на такое чудо была слабой, но пренебрегать ею все же не стоило. Представив, как возликует шеф, если он и впрямь притащит примечтавшийся ему закопченный сейф с баксами и брюликами, Капустин решительно натянул брюки и рубашку. Застегивая пуговки, он поморщился: рубашку неплохо было бы сменить на свежую, но у него не было другой одежды.

– Для сельской местности сойдет! – вынужденно решил Федор.

В самом деле, перед кем тут красоваться? Перед козами и коровами, как раз потянувшимися по улице, цокая копытами и позвякивая колокольцами?

Тут ему припомнилась фигуристая девица, которую он вчера по ошибке принял за Нину Горчакову. Эту красотку не портил даже жуткий костюм деревенской сиротки-побирушки! Вот перед ней-то Феде точно не хотелось бы предстать неряхой, а ведь он планировал в ближайшее время разыскать лже-Горчакову и прощупать ее…

Федор представил, как он буквально – руками – прощупывает подозрительную девицу, и у него разгорелись щеки и глаза.

– Это позже! – строго сказал он сам себе и вышел из комнаты.

В предрассветный час дом сладко спал, в коридорах, на лестнице и в холле Федор никого не встретил. Во дворе тоже было пусто. Сторожевой пес Милорд, спускаемый с цепи исключительно в темное время суток, не то болтался где-то на задворках, не то мирно дрых, преступно пренебрегая своими обязанностями. Федя заклеймил охрану банкирского дома как безобразную, сам себе открыл калитку и вышел со двора.

Единственная улица поселка была пуста. В черном зеркале мокрого асфальта смутно отражалась лимонная луна, впереди за туманом слышались перезвон бубенцов и дребезжащее мемеканье.

Федя сориентировался и быстрым шагом устремился вслед за козьим караваном. На данном этапе он не планировал общение с местным населением, как четвероногим, так и двуногим, но скотина двигалась в ту же сторону, куда нужно было ему самому – на край поселка, где первым в веренице домов стояла хата Нины Горчаковой. Сегодня это место было уже вакантно.

На подступах к погорелому дому Федор обошел сгрудившихся коз. Животные сбились в кучу вокруг большой рыжей коровы, а та спокойно стояла третьей в группе деревенских баб. Две тетки в долгополых байковых халатах и цветастых платках с бахромой оживленно беседовали и не заметили Федора, проскочившего по обочине на другой стороне дороги тихой тенью.

Корова покосилась на него выпуклым карим глазом и коротко мукнула. Это прозвучало как гудок парохода, готового к отправлению.

На зычный коровий глас со двора вышел пацан лет двенадцати. Он отчаянно зевал и на ходу неловко, наперекос, застегивал теплую клетчатую рубаху.

– Засоня ты, Митька! – попеняла ему баба Маруся. – Не дождешься тебя!

– Дождались же? – невежливо буркнул он, выдвигаясь из калитки.

– На вот, перекусишь там пирожочками, Миня! – ласково сказала пацану мамаша, протягивая ему узелок.

Минька тут же вытянул румяный пирог и одним укусом отхватил от него половину.

– Иди уже, генерал козий! Войско твое тебя заждалось! – сказала вредная баба Маруся.

– Угу, – Минька прожевал пирог, с усилием проглотил и спросил, потыкав кнутовищем в сторону соседского двора: – А что за подозрительный мужик там шарится?

– Кто там шарится? – встрепенулись бабы.

– Какой-то мужик в белой рубашке, видать, городской, – ответил наблюдательный Минька. – Я, пока в сортире сидел, его в окошко увидел.

Баба Маруся и ее подружка Морозова, разумеется, тут же захотели увидеть подозрительного мужика своими глазами, и не через окошко, а в непосредственной близости. Оставив сонного Миньку командовать рогатым войском, тетки бок о бок двинулись к пепелищу.

Саманная хата пожара не пережила, развалилась, прочие надворные постройки тоже превратились в руины, и все домовладение имело вид лабиринта, разбитого копытами целого стада минотавров. Угадать, где тут дом, а где баня с сараем, Федор не мог. Все вокруг было черным, страшным и нестерпимо вонючим. Вожделенный несгораемый шкаф с деньгами и бриллиантами на глаза не попадался.

Федя с подозрением рассматривал сгоревший однокамерный холодильник, когда за его спиной послышались торопливые шаги и нарочито ласковый бабий голос спросил:

– А что это вы тут делаете, мил человек?

Федор оглянулся. Сложив руки на фартуках, за обгоревшим и рухнувшим забором стояли две деревенские бабы. У обеих были острые вытянутые носы, присущие собакам-ищейкам и не в меру любопытным особям породы «хомо сапиенс». Федя еще в милицейскую свою бытность навидался немало таких и по опыту знал, что так просто они от него не отстанут. Он знал, что нужно делать в таком случае: заморочить бабам головы и обратить их неуемное любопытство себе на пользу.

Федя вспомнил надоевшую телерекламу про страхование недвижимости и с ходу включился в игру.

– Здравствуйте, дамы! – улыбнувшись так же светло и глупо, как телевизионный агент, сказал он. – Я смотрю, подходит ли случившееся под страховой случай.

– Чего? – бабы озадаченно переглянулись.

– Этот дом был застрахован, – пояснил Федя, продолжая улыбаться, как рекламный идиот.

– Так это что? Вы деньги платить будете?

Бабы взволнованно переглянулись и приблизились к «страховщику» еще на пару шагов.

– Слышь, Маруся? – одна тетка подтолкнула локтем другую. – А Нинка-то, оказывается, не дура была! Застраховала свое имущество!

– Была бы не дура – осталась бы жива! – проворчала баба Маруся. – Что с того, что дом был застрахован? Кому теперь эти деньги?

– У госпожи Горчаковой разве нет наследников? – спросил Федя, тактично пригасив солнечную улыбку при упоминании имени покойницы.

– Ни родителей, ни детей, никаких родственников вообще! – с непонятной радостью ответила тетка Маруся.