Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- А кому еще? Людям, что ль, чужим? Федька-то не скоро еще подрастет. А вот када двадцать один ему стукнет, тада…
- Я не понял… - Голос Григория упал. - Ты завещал все моему сыну?
- Вот именно. И фабрики, и пароходы, и лесные угодья. Все Федор унаследует, када достигнет зрелости.
- А мы, твои дети?
- Вам тоже достанется. Деньжонок вам оставил достаточно, чай, хватит и тебе, и дурню Ивашке, и Ленке. А фабрик вы у меня не получите, а то развеете по ветру все достояние мое. Один Федор надежда моя, дык не доживу, поди, када он на ноги встанет. - Старик прокашлялся, потом грозно продолжил: - И вот что, малец дело сказал. Двух пароходов мало, три покупай, и пристань хоть в Самаре нужна.
- Я же…
- Григорий Лексеич, не перечь Христа ради. Перед сыном можешь корчиться, а передо мной не нать. Вставлять палки в колеса моему делу не позволю, так что подчиняйся, будь добреньким, глядишь, не забуду тебя в завещании, а то смотри, без штанов останешьси.
Федор услышал тяжкий вздох, потом быстрые шаги. Он едва успел спрятаться за занавеской, когда отец вылетел из комнаты. Все стихло. Федя вышел из укрытия и перевел дух.
Значит, все фабрики будут его! И он станет полновластным хозяином трех мельниц. Вот уж развернется, когда время придет. Тут мысль оборвалась. А придет оно, судя по всему, не скоро. Еще семь лет ждать! Это ж целая жизнь. Но Федор отогнал мрачные мысли, главное, не отчаиваться.
Он начнет работать прямо завтра. А учебу бросит, хватит - поучились. И в Балаково поедет по весне сам, как только вода спадет. Больше он бате доверять свое добро не будет. Как-никак, хозяином всего станет он - Федор Егоров.
…Отец старика послушал. К весне фирма «Егоровъ» располагала тремя новыми пароходами. И на одном из них Федор отправился в Балаково, где удивил всех своей прытью и выдержкой. Когда учебный год подошел к концу (отец уговорил сына закончить семестр), парень погрузился в работу с головой.
Его коренастую фигуру видели то на пристани, то в конторе, то в фабричных цехах, серьезное гладкое мальчишечье лицо знали все п-ские купцы, чиновники, банкиры. Завсегдатаи биржи считали своим и долго вспоминали, как он проучил одного ловкого торговца, решившего перебить цены на зерно. В итоге, после того как на каждое его занижение Егоров отвечал еще большим, торговец вышел из соревнования с огромными потерями и больше на бирже не появлялся.
Летом деда, уже совсем дряхлого, перевезли в имение. Там, на лоне природы, старик немного окреп, но совсем ушел в себя. Мысли о деле теперь не одолевали его: видя, как справляется внук, дед приготовился доживать свой век в тишине и покое.
А осенью произошло событие, которого Федор не ожидал. Егоров Григорий Алексеевич объявил сыну, что намерен жениться.
Глава 6
Федор, нахохлившись, сидел на диване в холле и пристально смотрел на дверь. Он знал, что сейчас на пороге их дома появится незнакомая женщина, которую отец намеревался привести сегодня для знакомства.
Федор сделался еще более хмурым. Чего вдруг отцу взбрело в голову жениться? Так им жилось прекрасно без этих баб. Парень злился не потому, что считал поступок отца предательством по отношению к матери, ее-то он совсем забыл; он боялся, причем о страхе этом даже думать не хотелось, что эта женщина окажется такой же властной и злой, какой была Алевтина. Федор женщин опасался потому, что не мог разобраться в причинах их поведения, в их логике, в их слабостях. А как можно сосуществовать с кем-то, кого не понимаешь? Мужчины для него как открытая книга, с ними он знал, как себя вести, на какие кнопки жать, чтобы добиться подчинения. А женщины! Знавал он только двух: мать да бабку, первая умерла, не дав ему ее понять, вторая…
Впрочем, об Алевтине он даже не желал вспоминать.
Входная дверь отворилась. Отец, галантно придержав ее, дал пройти в дом двум женщинам. Одна, постарше, была, скорее всего, невестой, а вторая - ее дочерью. Отцова избранница имела очень привлекательную внешность: черные волнистые волосы, белая кожа с нежным румянцем, голубые глаза; одета женщина была изысканно и очень грациозно двигалась. На младшую Федор сначала не обратил внимания, слишком был занят ее матерью, но когда перевел взгляд… О! Никогда он не встречал столь прелестных девушек. Ей было лет шестнадцать-семнадцать, стройненькая, свежая, с овальным милым личиком, такими же, как у матери, голубыми глазами, но совсем светлыми волосами, серебристыми надломленными бровками и ямочкой на подбородке. Девушка нежно улыбнулась Феде и музыкальным голоском пропела:
- Меня зовут Лизой. А вас как?
- Федор я, - буркнул парень и смутился.
- Ваш папенька рассказывал, что вы уже работаете, а вот скажите…
- Лиззи, не накидывайся на юношу, - улыбнулась ее мать и подошла ближе. - Меня зовут Зинаида Павловна, Федор, мне очень приятно с вами познакомиться.
- Здрасте, - еще больше смутился Федор и замолчал. Если бы эти женщины оказались мегерами, он бы нашел, как себя с ними держать. Но эти дамы излучали такое обаяние и приязнь, что он оторопел.
В тот вечер он едва ли проронил пятнадцать слов. Все больше слушал щебетание Лизы и любовался ее нежным профилем, хрупкими руками и маленькой ножкой в атласной туфельке. Как же она была прекрасна!
* * *
…Отец и Зинаида поженились в ноябре, как только выпал первый снег. Сразу после свадьбы, скромной и милой, они отправились в Ялту подышать морским воздухом, Лиза, к великой Фединой грусти, поехала с ними. Сам он остался: кто-то же должен приглядывать за фабриками.
Весь месяц их отсутствия Федор не находил себе места, хотя в другое время только радовался бы тому, что отец не мешается под ногами.
И вот они вернулись. Лиза бросилась обниматься прямо на перроне, Федор смущался и млел. Когда они оказались дома и расселись за столом, отец деловито спросил, как дела на фабриках.
- Нормально. Вот новый рассев заказал у «Хагенмахера», - важно ответил Федор, ему очень хотелось произвести впечатление на Лизу.
- Ну-ну. - Григорий испугался, что сын начнет делиться своими планами и прожектами, а то еще учить его чему-нибудь, с него станется. - А вот Лизонька считает, что ты должен
