– Извините, сэр.

Она ушла, а Люсьен, закрыв дверь, вернулся к Эвелин. Ободряющие слова замерли у него на языке, когда он увидел ее лицо. Оно было бледным, глаза широко распахнуты, а губы приоткрыты, словно она была в шоке. Люсьен поспешил к ней и, схватив за плечи, внимательно посмотрел ей в глаза.

– Эвелин, ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты не ударилась головой?

– Нет. – Эвелин опустила глаза на руку, сжимавшую ее плечо, затем медленно провела дрожащим пальцем по обвивавшему эту руку шраму.

Мышцы Люсьена напряглись. Это была не только реакция на прикосновение Эвелин, но и осознание того, что он стоял к ней спиной, когда разговаривал со служанкой.

Она видела шрамы.

– Это случилось, когда ты пропадал? – спросила Эвелин, все еще исследуя его руку.

– Да. – Люсьен не отрывал глаз от ее бледного пальца, скользящего по его более темной коже. Шрам оборвался, но рядом начинался другой, и Эвелин повела пальцем дальше, по его плечу.

– Можно посмотреть остальные?

Люсьен закрыл глаза и кивнул, внутри у него все тревожно сжалось. До того, как Эвелин решительно отказалась делить с ним постель, он надеялся постепенно приучить ее не пугаться его изувеченного тела. Коль скоро он напомнил ей о наслаждениях, которые они могли бы испытать вместе, можно было бы сначала заниматься с ней любовью в темноте, а затем понемногу знакомить ее со своими увечьями.

Все получилось иначе.

Эвелин переместилась за спину Люсьена, он почувствовал это по легкому дуновению аромата лаванды. Он не раскрывал глаз и дрожал, как жеребец, ощутивший запах кобылы, в то время как ее мягкие пальцы изучали линии, которыми была исполосована его спина. Их было много, одни извивались по его плечам, другие обвивали поясницу и ребра, а были и такие, что скрывались под поясом его брюк. Эвелин потрогала их все.

Вряд ли она подозревала, что каждое прикосновение ее пальцев все в большей степени разжигало в нем страстное желание.

К тому моменту, когда она обошла вокруг него, и они снова оказались лицом к лицу, плоть Люсьена была твердой, как камень, а сам он потел и едва не стонал от острого желания. Эвелин убрала волосы с его лба и коснулась шрама на виске.

Люсьен открыл глаза и схватил ее за руки.

– Не надо.

Эвелин замерла, обеспокоенно глядя на него.

– В чем дело?

– Просто не надо. Если только ты не передумала не спать со мной. – Люсьен отпустил ее руки, и Эвелин резко отдернула их. Был ли его вид неприятен ей? Люсьен не знал этого.

Эвелин отступила на шаг от него.

– Извини. Мне было просто любопытно.

– Думаю, твое любопытство удовлетворено.

– Не уверена. Могу я задать тебе вопрос?

Люсьен пожал плечами, неопределенность и желание скрутили его внутренности в тугой узел.

– Так вот что случилось с тобой во время твоего отсутствия! Именно за это ты считаешь ответственным моего отца?

– Да. – На этот раз он встретил взгляд Эвелин с вызовом.

Она кивнула, будто и не ожидала другого ответа.

– Я не могу абсолютно точно сказать, виновен мой отец или нет. Но, насколько я его знаю, он не смог бы поступить так жестоко.

– Ты смотришь на него глазами любящей дочери. А я вижу в нем просто человека, причем человека слабого.

Эвелин вспылила:

– Ты обижаешь меня.

– Обижайся, если хочешь, но мы говорим о человеке, настолько погрязшем в игре, что его дочери пришлось бороться за выживание, в то время как ей пристало бы жить в холе и неге. О человеке столь нечистоплотном, что он решился обвинить меня в мошенничестве только потому, что проиграл больше, чем мог заплатить.

– Понимая, сколько тебе пришлось пережить, я постараюсь не обращать внимания на твои высказывания, – вздохнула Эвелин.

– Так же, как ты не обращала внимания на поведение своего отца.

– Хватит об этом! Что бы он ни сделал, это мой отец, и я не хочу обсуждать его поступки.

Горечь, с которой были произнесены эти слова, побудила Люсьена отказаться от новых резких высказываний.

– Ты права, – сказал он спокойно. – Извини.

– Конечно, ты вправе ненавидеть моего отца за то, что он, как ты полагаешь, сделал, но, пожалуйста, пойми меня, я ведь так не могу.

– Ты преданная дочь, но ведь теперь ты и моя жена. Как долго я должен ждать, пока ты преодолеешь это препятствие в наших отношениях?

– Ты снова просишь меня сделать выбор, Люсьен? На этот раз выбор между отцом и мужем?

– Для каждой дочери наступает время, когда ее детство остается позади и она должна начать поддерживать мужа.

– Здесь дело не в этом. – Эвелин передернула плечами, будто от озноба. – Нас разделяет нечто гораздо большее.

– Согласен. – Люсьен взглянул на ее обручальное кольцо, блестевшее в отсветах огня. – Ты уже не ребенок, Эвелин. Я знаю это лучше кого бы то ни было.

– Ты хочешь, чтобы я спала с тобой.

Ее прямота удивила Люсьена, но он ухватился за эту тему с почти унизительной готовностью.

– Хочу, да. Так же, как и любой другой новобрачный.

– Думаешь, я отказываю тебе в этом, чтобы наказать тебя? Думаешь, мне легко осознавать, что мое замужество начинается не так, как следовало бы?

– Я понятия не имею, что ты думаешь по этому поводу.

Эвелин покачала головой, ее светлые волосы рассыпались по плечам.

– Как жена я должна быть предана тебе. Так оно и будет. Но я должна также сохранять преданность своему отцу. Я вышла за тебя замуж, как обещала. Я буду вести твое хозяйство. Я всегда буду матерью твоей дочери. Но совесть не позволяет мне отдаться тебе, зная, что ты оставил моего отца умирать в одиночестве. Даже, – поспешила добавить она, прежде чем Люсьен попытался что-то возразить, – если я понимаю, почему ты сделал это.

– Красиво сказано. – Все еще полный желания, все еще уязвленный ее отказом, Люсьен притянул Эвелин в свои объятия и положил ее руку на свою восставшую плоть, чтобы у нее не было и тени сомнения в его намерениях. – Но мне кажется, ты сама себя обманываешь. Что, если я прямо сейчас привезу твоего отца в Лондон? Тогда ты сможешь вытерпеть мои ласки?

Эвелин замерла, подняв на него глаза. В них светилась надежда. Она открыла было рот, намереваясь что-то сказать, но не решилась. Люсьен хмуро улыбнулся.

– Ты можешь злиться на меня из-за отца, но я думаю, что не это настоящая причина твоего отказа делить со мной постель.

– Думай что хочешь, – резко ответила Эвелин.