Я шагнула вперед, заставив себя отлепиться от иллюзорно надежной стены. И пожалела почти сразу. Что я делаю? Сама, своими руками обрываю собственную жизнь? Пускай непростую, пускай по-своему жалкую, но слишком дорогую, чтобы вот так взять и от нее отказаться.

Вопреки моим же недавним обрывочным мыслям стало дико страшно. Настолько, что я зажмурилась, не в силах посмотреть демону в глаза.

— Ты готова отправиться со мной вместо него? — шелестящим шепотом спросил гость.

«НЕТ!!! Не готова!!!» — кровь застучала в голове. Казалось, вот сейчас я возьму свои слова назад. Но, зажмурившись еще сильнее, я заставила себя почти бездумно произнести короткое слово:

— Да.

— Занятно, — проговорил демон несколько секунд спустя. Я даже успела приоткрыть один глаз. — Но будь спокойна: твоя жизнь мне не нужна. Демон не может забрать человека, которого не был призван увести.

Я действительно отчасти успокоилась, хоть и была готова возненавидеть себя за это. Меня все-таки не заберут. Я не умру. Этот день не станет последним. И, сколь ни ужасно, в данный момент это оказалось важнее всего…

— Судьба Итая Брика решена. — Голос демона по-прежнему не был громким и все равно набатом ударил по ушам.

— Значит, ничего нельзя изменить?

— Нельзя. — Неужели я не ошиблась, и он улыбнулся? — Демон смерти обязан забрать за Грань того, на кого укажет призвавший… если только другой человек не будет готов отдать за жертву собственную жизнь. Этот мир слишком сильно держится за Итая Брика. Значит, ему еще не время уходить.

Я шумно выдохнула, снова отступив, дабы опереться о стену, и едва удержалась от того, чтобы съехать по ней на пол.

— А ты теперь уйдешь?

Даже не знаю, откуда у меня бралась смелость для этого разговора. Должно быть, после того, что я пережила за последние несколько минут, простая беседа с демоном смерти напугать уже не могла.

— Уйду. Если прежде ты не захочешь спросить что-нибудь еще, — хитро прищурился демон.

Я хотела. Мне не пришлось даже раздумывать в поисках достойной темы.

— Кто? — Этого лаконичного вопроса казалось достаточно, но я все же уточнила: — Кто призвал тебя, чтобы заставить Итая Брика уйти за Грань?

Теперь я точно видела в глазах демона смешинки.

— Я не могу назвать имени того, кто меня призвал.

Значит, все зря, выяснить, откуда исходит угроза, не получится…

— Но ты можешь задать вопрос иначе. Или задуматься о том, каким образом меня призвали в этот мир.

Как ни странно, после этих его слов меня осенило. Все стало ясно как день.

— Картина! — выдохнула я.

Он одобрительно улыбнулся.

— Верно. Демона смерти можно призвать, нарисовав его. И проведя некоторые дополнительные ритуалы, конечно. Но об этом тебе не нужно знать. Никому из живущих не нужно. Но стоит отметить: для того чтобы картина ожила, художник должен обладать хотя бы толикой дара омана.

— Дов Вайн, — полушепотом заключила я.

— Я бы не советовал что-либо предпринимать по этому поводу, — заметил демон.

Это было не то существо, с которым стоило спорить, но удивление в моих глазах, наверное, оказалось весьма красноречивым.

— Человек, вызывающий демона смерти, всегда дорого за это платит, — туманно пояснил гость. — Мало кто способен выдержать этот груз. Мне пора, раз уж тут некого уводить за Грань, — завершил он, и я могла лишь предположить, что последнее предложение отражало чрезвычайно своеобразный юмор.

В прихожей словно подул сильный ветер — и демон исчез.

Я почувствовала, как задрожали ноги, и постаралась устроиться поустойчивее, по-прежнему опираясь о стену. Переходить куда-то в другое место в поисках стула я была пока неспособна. А потом, обессиленно повернув голову, я обнаружила бледного как смерть Итая. Как долго он безмолвно простоял в дверях, ведущих вглубь дома, — оставалось лишь гадать.

— Спасибо. — Не припомню, чтобы он когда-нибудь говорил так хрипло. — Я… не ожидал. Почему?

Несмотря на пережитый страх, я усмехнулась. Уже во второй раз мы возвращаемся к этой теме.

— Я подумала, что точно попаду в рай, в то время как вы — человек грешный, и вам может повезти меньше, — утомленно отшутилась я.

Брик покачал головой.

— Я спрашиваю серьезно.

— Вы нужны этому миру, мастер, — криво улыбнулась я. — А потерю в моем лице никто даже не заметит.

— Ошибаешься.

Он действительно не был настроен на шутки. Я, в общем-то, тоже. Беда в том, что на серьезный разговор я была настроена и того меньше.

Я все-таки позволила себе съехать по стене на пол. Итай подоспел и опустился рядом.

— В любом случае не думаю, что заслуживаю особой благодарности, — пересиливая себя, призналась я. — В какой-то момент я была практически уверена, что откажусь от своего предложения.

— В какой-то момент я был практически уверен, что его приму, — ответил откровенностью на откровенность оман, и я поняла, что угрызения совести его мучают не меньшие. Угрызения совести и внутреннее смятение — то же состояние, что и у меня. — Хочешь выпить? — спросил он вдруг, испытующе глядя мне в лицо.

В том, что сам он ответил бы на этот вопрос утвердительно, сомнений не возникало.

— Хочу, — совершенно искренне сказала я, вздернув подбородок.

— Пойдем.

Удовлетворенно кивнув, он встал и протянул мне руку.

После пережитого меня начинала бить крупная дрожь. Скорее всего, чувство холода было обманчивым, и все равно к месту пришлось как прогревающее тело вино, так и магический камин, приведенный в действие Итаем. Не знаю, замерз ли он сам или обратил внимание на мое состояние, но его поступок в любом случае пришелся весьма кстати.

Вино потихоньку туманило мысли и разгоняло страхи. Оман пил быстрее меня, и я обратила внимание, что его поза стала более расслабленной. Откинув голову назад, он прикрыл глаза и шумно выдохнул.

— Второй раз в жизни почти смирился с собственной смертью.

Он спешно плеснул в бокал очередную порцию вина и сделал несколько глотков, словно это откровение срочно требовалось запить.

Развивать тему он явно не планировал, и, наверное, мне следовало промолчать, но алкоголь сделал свое дело, и моя сдержанность сошла на нет.

— А когда был первый?

Итай посмотрел на меня поверх бокала. Нагнанный вином туман развеялся, и это был взгляд совершенно трезвого человека. Опять бы мне промолчать, но я спросила:

— Это во время Второй шахенской войны, да?

Уголки его губ слегка дернулись, но до улыбки дело не дошло. Одарив меня еще одним продолжительным взглядом, художник небольшими глотками допил содержимое своего бокала.