Кудесник рассмеялся, видя озадаченность Иеронимуса:

– Да! Дело-то на самом деле простое. Я тебе объясню. И помощь нам твоя ой как нужна. Но всё по порядку. Этот разбойник захотел ограбить нас. Влез в наш дом, а поскольку давно уже досаждал он нашей округе своими безобразиями и разбоями, то мы сделали вид, что одолел он нас, что он нас в плен взял. Чтобы попасть в место его потаенное. Это нам для пользы дела нужно – быть в том самом месте, где он злодейства свои замышляет и осуществляет. Чтобы не учинил чего над детишками моими, превратил я их – дочь в птицу, сына в ящерицу. Чтобы рядом они были, помощнички мои верные! А в то же время вроде как невидимыми для разбойника оставались.

А золото? Так это сынок мой приносит. Он домой, когда нужно, бегает и приносит из заветного сундучка. Плохо только то, что монеток-то припасённых в дому маловато осталось, всего-то теперь до следующего полнолуния и хватит. Но ничего, не пугайся, мил человек! До полнолуния хватит! Это мы для отвода глаз вроде бы как золото варим для этого дуралея, ему на радость. А на самом деле мы тут совсем другим делом заняты. Это дело поважнее, чем золото «варить».

Уж очень распоясался этот злодей – разбойник! Зло пресечь нужно! А как? Вот вопрос! Мы не душегубы какие-нибудь, чтоб взять да и порешить его. Мне душу за него свою губить? Нет, не желаю этого. А злодейство, совершенное даже ради искоренения злодейства, всё равно злодейством и останется. А значит, только одним злодейством на свете больше станет. Вот о чём думал я долгие дни и ночи. Вот и надумал. Надумал я использовать древнее знание, которое перешло ко мне еще через моего пра-пра-прадеда. Суть его заключается в том, что каждый человек выбирает, на какой стороне ему жить, на тёмной или на светлой стороне. Злодей – часть силы Зла. А светлый человек – часть общего вечного Света. А вся-то жизнь и есть сплошное испытание ради этого выбора. А разбойник этот совсем погряз во тьме злодейской… Нужно его этой тьме и отдать. Нечего ему на свету, среди хороших, светлых людей делать!

Слушая всё это, Иеронимус чувствовал, что ему становится как-то не по себе. И он спросил Кудесника шёпотом:

– И что же Вы будете делать, нечто магическое? – спросил он, чувствуя, что лоб его покрывается ледяным потом.

– Магическое или нет – этого я не ведаю. Но наше народное средство для этого имеется. Но кое-чего не достает, – горестно вздохнув, сказал Кудесник.

– Чего же не достает? – спросил у задумавшегося Кудесника Иеронимус. И тот с досадой ответил:

– Зеркала! Сынок нёс из дома. Но какие его силенки! Разбил. А новое сотворить не из чего сейчас. А без зеркала ничего не выйдет, – пояснил Кудесник Любомудр Иеронимусу.

– О! Майн готт! Я вёз целую лабораторию. Мы можем своими силами сделать Амальгаму. И сделать настоящее зеркало! И, если это единственное препятствие… Но! – и он опустил скорбно голову, произнеся вслух:

– Но я в плену! А разбойник все выбросил прямо в снег. В эти высокие сугробы, и до весны ничего не найти. Но! Посмотрим, может быть, в том ящике есть необходимое для создания Амальгамы.

Все эти скляночки, реторты он бережно перебрал. И остался очень доволен. Иеронимус был очень рад, что многие материалы сохранились. Несмотря на то, что многие реторты и склянки с нужными химикатами разбились, все, что нужно для создания зеркала, осталось. Так что можно было приступать к работе. Они оборудовали прямо здесь, в пещере, лабораторию, чтобы сделать настоящее зеркало, высотой в человеческий рост. И приступили к работе. Во время работы Иеронимус спросил у Кудесника Любомудра:

– Вы сказали, что монет хватит только до следующего полнолуния? Почему так важна для задуманного Вами дела ночь полнолуния?

Потому что свет лучей, исходящих от Луны, в полнолуние обладает великой силой. Луч лунного света проникнет в отверстие под сводом пещеры и коснется поверхности зеркала. А поверхность зеркала мы намажем чудодейственным составом, который преобразится, когда луч Луны коснётся его. И произойдёт то, ради чего мы пошли в плен к разбойнику в эту пещеру. А теперь нам нужно спешить! Ведь ещё нужно успеть до полнолуния не только зеркало сделать, но и всю поверхность этого зеркала покрыть вот этим, – сказав это, он достал из-за пазухи висящий на толстом кожаном шнуре плоский небольшой, похожий на ладанку, пузырёк из стекла в серебряной узорчатой оплётке.

– Такой маленький пузырек?! – изумился Иеронимус.

– Это он с виду такой маленький, а умещается в нем дюжина самых страшных болот и трясин. Придет время, увидите! – таинственно закончил Кудесник Любомудр.

И действительно, как только зеркало оказалось готово, Любомудр снял пузырёк с шеи и открыл его. В пузырьке что-то загремело, забурлило, послышались стоны и крики о помощи. Иеронимус склонился над пузырьком Кудесника Любомудра. И прислушался, пытаясь понять, что же доносится из этого крошечного пузырька Кудесник хотел объяснить Иеронимусу что-то, но послышался скрип и грохот отодвигаемого засова и камня, которыми был затворен вход в пещеру. Это возвратился разбойник за новым «варёным золотом». Любомудр быстро заткнул пузырёк и спрятал его за пазуху.

Потом достал две монеты, принесенные его сыном Велемиром, и бросил их в котел, стоящий посередине пещеры.

– Делай все, как я буду делать. Повторяй за мной! – успел шепнуть Иеронимусу Кудесник Любомудр, протянув руки к своим детям и слегка коснувшись их лбов ладонями, отчего они сразу превратились: она – в птицу, полетевшую в плетёную клетку, а сын – в зелёную ящерицу, проворно спрятавшуюся среди камней в пещере. А Любомудр подошел с причитаниями к котлу.

Кудесник сделал какие-то магические движения руками. И тяжелый чан поднялся в воздух невысоко над земляным полом и, словно подвластный и послушный каждому движению рук Кудесника, плавно покачиваясь, стал кружиться то в одну, то в другую сторону. Иеронимус, стараясь не отставать от него, повторял все его движения. Любомудр нагнулся и дунул, что-то выкрикнув куда-то в землю, и под чаном вспыхнул огонь. Вода закипела в чане тотчас же. И повалил густой пар.

Кудесник двигался вокруг чана плавно, точно танцуя неизвестный танец с закрытыми глазами. Вдруг замирал, словно в глубоком забытьи, но вдруг открывал глаза, резко взмахивая руками так, словно привлекал к себе неведомые силы. Произнося при этом то громче, то едва слышно заклинания. Иеронимус с трудом поспевал повторять за ним похожие движения и бормотания, с удивлением рассматривая и то, как поднялся чан над самим по себе вспыхнувшим костром, и то, как в этом чане, словно повинуясь магическим движениям Кудесника, вода кипела, часто меняя цвет. Это было прекрасное и чудесное зрелище.

Разноцветный пар столбом поднимался и улетал в отверстие в своде пещеры. И разбойник смотрел на происходящее, как завороженный, опустив пистолеты.

По лицу его бродила улыбка. Но он спохватился и строго спросил их:

– А где же золото?!

Кудесник, услышав это, нагнулся и поднял одну из валявшихся еловых веток. Потом поднял её высоко над головой. Потом трижды взмахнул ею. И… она превратилась в обычный кухонный половник с длинной ручкой. Так же продолжая кружить в чародейских плясках вокруг крутящегося чана, он время от времени зачерпывал этим половником в поисках монет, лежащих где-то на дне. Какое-то время ему пришлось еще покружить, но после нескольких попыток он всё же удачно зачерпнул. И обе монетки сверкнули в половнике.