Старшая сестра

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Кто-то из пассажиров заметил:

— Говорят, в соседнем вагоне более свободно…

Лизе надоело сидеть на своем узком чемоданчике, и она решила перейти в соседний вагон. Но и здесь было не лучше: проход загораживали чемоданы, корзины, узлы. Лиза осматривалась, тщетно стараясь отыскать свободное место.

Послышался хрипловатый голос:

— Садитесь, барышня. Мы с товарищем военным потеснимся. Хоть и едучи, а на ногах-то не шибко весело.

Это сказал седобородый старик, державший на коленях потертый кожаный картуз.

Лиза поблагодарила и хотела присесть на край скамейки, но старик дружелюбно продолжал:

— Нет, нет, садитесь в серединку. Я люблю с краешку, да и вам с товарищем военным сподручнее будет, разговоры найдутся.

«Товарищ военный» даже не поднял головы от толстой книги, которую внимательно читал, отодвинулся насколько можно в угол, буркнул:

— Садитесь, пожалуйста.

Засунув под скамейку свой чемоданчик, Лиза села.

Военный, судя по бархатным нашивкам и эмблеме, лейтенант-танкист, снова уткнулся в книгу.

Сгущались сумерки. За окнами деревья постепенно сливались в темную сплошную массу, а света в вагоне все еще не было. Лейтенант вынул из кармана фонарик, зажег его и снова углубился в чтение.

«Что он читает? Видимо, очень интересная вещь», — подумала Лиза, пожалев о том, что взятая в дорогу книга прочитана еще днем. Она начала — в который уж раз! — высчитывать время прибытия в Свердловск.

Поезд запаздывал, но хотелось думать, что он в пути «нагонит» время. О чем-то неторопливо и тихо переговаривались соседи на другой скамейке.

Наконец, лейтенант закрыл свою толстую книгу, на обложке которой Лиза прочла: «Немецко-русский словарь».

— Еще пятьдесят слов есть в нашем арсенале, — сказал он Лизе, улыбнувшись. Улыбка очень красила неприветливого военного.

— Вы меня извините, пожалуйста, — он посмотрел на Лизу небольшими черными глазами, — вы до Свердловска или дальше?

— До Свердловска. А вы?

— Я немножко дальше…

Очевидно, девушка показалась лейтенанту неинтересной, и он стал смотреть в окно вагона, за которым мелькали огни станции.

…Давно прекратились разговоры в вагоне. Положив руки на свой кожаный картуз, спокойно дремал старик. Лиза боролась со сном.

Если бы рядом с нею сидела женщина, они бы привалились друг к другу и подремали. Теперь же Лиза боялась и старика потревожить и еще больше — склониться во сне к лейтенанту. Девушка охотно взобралась бы на багажную полку, но и там спали люди.

Вагон покачивался на стыках рельсов, мерно стучали колеса. Казалось, катятся они медленнее обычного… «Опаздываем…» — подумала Лиза, засыпая.

Лейтенант оторвался от окна, взглянул на спящую девушку. При каждом толчке поезда голова ее слегка ударялась о стенку вагона, но она не просыпалась. Поколебавшись, лейтенант придвинулся ближе к Лизе и осторожно прислонил ее голову к своему плечу. Он сидел, боясь шевельнуться. А Лиза в это время видела сон.

…Распахнулась калитка. Отец, высокий, плечистый, вошел во двор. В руках у него целый сноп цветов. Лиза и ее младшая сестренка Иринка разом бросились к отцу.

— Ой, папка пришел! — голос Иринки так и звенит в ушах Лизы. Лесные цветы из букета касаются подбородка отца.

— Мне букет, мне! — кричит Лиза, дразня Иринку.

Лиза только сегодня сдала последний экзамен за десятый класс, и ей очень весело, хочется подурачиться.

— Нет, мне… — заявляет Иринка и тянется к букету.

— Обеим… — отец делит букет пополам. — Это тебе, стрекоза… А это Елизавете… чуть побольше… Поздравляю с окончанием средней школы…

Вдруг отец и Иринка исчезли. Лиза стоит во дворе одна под молоденькой черемухой. И черемуха словно снегом осыпана — в белом цвету, нигде листика не видно.

А потом под черемухой появился лейтенант. У него черные близко поставленные глаза. Где-то Лиза уже видела этого человека. Он улыбается ей, протягивает руки. Лиза хочет уйти от него, а он все ближе к ней. Она тянет черемуху за ветку, и белые лепестки осыпают лейтенанта. Он сердится, счищает с плеч, с головы тяжелые сырые хлопья снега.

Лиза растерянно улыбается во сне. Лейтенант смотрит на спящую девушку, и ее лицо ему кажется уже не таким обыкновенным, как вчера. Длинные пушистые ресницы и розовые губы совсем близко… стоит чуть повернуть голову — и почувствуешь на щеке ровное дыхание. Лейтенант любуется ею долго, потом неслышно вздыхает и отворачивается к окну.

Рассвело. Яркие лучи солнца пробились сквозь вату облаков, ласково прилегли на острые вершины елей, веселыми зайчиками впрыгнули в окно. Спящая Лиза пошевелила головой, сгоняя с лица солнечный луч, но он не хотел уходить. Девушка открыла глаза, почти с ужасом отшатнулась от лейтенанта. Он не удержался от улыбки.

— Простите, пожалуйста, простите… Я, кажется, потревожила вас… так незаметно заснула.

Лиза поправила косы, натянула на плечи сползший жакетик. Все движения девушки, неторопливые и мягкие, нравились лейтенанту. Он придвинулся к ней поближе, собираясь что-то сказать. Но девушка уже разговаривала со стариком и, казалось, вовсе не замечала лейтенанта.

Он поднялся, одернул гимнастерку и вышел в тамбур. Иронически улыбаясь и в то же время каждый раз порывисто оборачиваясь к двери, стоило ей открыться, он пробыл в тамбуре больше часа. По-видимому, лейтенант ждал, не появится ли девушка, и немного досадовал, что ее не было.

Когда он вернулся в вагон, старик и Лиза, примостившись к столику, закусывали, угощая друг друга. Лейтенант увидел на столике ломти черного хлеба, две картофельные лепешки, несколько кусочков сахару.

— Берите, пожалуйста, сахар, — упрашивала Лиза старика. Тот отрицательно качал головой.

— Не-е, барышня. Уговор дороже денег. Раз ты моего не берешь, я твоего не возьму.

— Ну, так и быть, — улыбнулась Лиза и взяла картофельную лепешку.

— То-то… — старик в свою очередь потянулся к сахару, выбирая самый маленький кусочек. — Чем плохо? Горячий чай, ну и пусть — просто кипяток, не все ли равно, с сахаром… Ничего, можно еще жить.

Лейтенант, порывшись в чемодане, выложил на стол банку рыбных консервов и коробку конфет.

— Угощайтесь и принимайте меня пить чай! — сказал он и стал открывать перочинным ножом банку.

— Давайте, давайте, товарищи пассажиры! Кушайте на здоровье — так ведь говорят, отец, русские-то люди, а?

— Так, так, сынок. Только спасибо. Мы уже с барышней отзавтракали почти…

Лейтенант, казалось, не слышал отговорок старика.

— Я всегда восхищаюсь нашим русским языком. Насколько он меток и выразителен! — сказал он Лизе. — Буквально два-три слова порой в пословице, а