в Индию должен был пожаловать сам Никита Сергеевич. Советская сторона, зажмурившись, признала Ворошилова формальным главой делегации.

«Тройку» членов Президиума ЦК КПСС сопровождали родственники: Ворошилова — невестка, Фурцеву — дочь.

Как только начальник индийского почетного караула обратился к Ворошилову и повел его вдоль строя, Климент Ефремович позабыл о том, что на самом деле он лишь член рабочей «тройки» членов Президиума ЦК. Он ехал в первой машине, в сопровождении главы Индийского государства, жил в лучших апартаментах президентского дворца — как и его невестка, что вызывало нездоровый блеск в глазах как Фрола Романовича, так и Екатерины Алексеевны[297].

Почести, оказываемые индийцами, весьма импонировали Клименту Ефремовичу, особенно понравились гирлянды из живых цветов, россыпи лепестков роз под ногами…[298]

После завершения командировки Фрол Козлов, докладывая на заседании Президиума ЦК КПСС об итогах поездки в Индию, рассказал о том, как Ворошилов с «претензией о себе»[299] заявил заместителю министра иностранных дел СССР Василию Васильевичу Кузнецову:

— [Меня] должны больше показывать в хронике!

Когда дипломат отказался, Климент Ефремович бросил ему:

— Подхалим![300]

Фурцева и Козлов устроили заседание «узкого состава» Президиума ЦК КПСС, чтобы, как это назвал бы товарищ Сталин, «обуздать» Ворошилова. Конечно, старая любовь не ржавеет, однако прежние платонические чувства Екатерины Алексеевны к Клименту Ефремовичу не помешали ей сказать «руководителю» советской делегации, что он зазнался, стал действовать без оглядки на товарищей по Президиуму ЦК, оторвался от партии и вообще — ведет себя как Троцкий после смерти Ленина. Правда, на фоне критики со стороны Фрола Козлова, руководившего колыбелью революции после «Ленинградского дела», замечания Екатерины Алексеевны выглядели достаточно мягкими. Неизвестно, какими карами египетскими Фрол Романович пригрозил, однако Климент Ефремович сразу же вспомнил старые недобрые времена и обязался взять себя в руки. Впрочем, ни Екатерина Алексеевна, ни Фрол Романович не очень-то ему поверили — и правильно сделали.

Е. А. Фурцева среди членов советской правительственной делегации во время встречи с премьер-министром Индии Джавахарлалом Неру. 1960 г. [РГАКФД]

«Вогнать» Ворошилова «в колею» (известная фраза Сталина о Троцком из послания Ленину 1918 года) до конца не удалось. Несколькими часами позднее на очередном митинге Ворошилов снова увлекся, вышел из-под контроля и начал действовать без оглядки на товарищей по Президиуму ЦК — к большому удовлетворению индийской стороны и еще большой ревности Козлова с Фурцевой. Местная периодика была наполнена рассказами о легендарном полководце Красной армии, лично сражавшемся с шашкой наголо[301].

В ходе визита состоялось несколько бесед с премьер-министром Индии Джавахаралом Неру. Фрол Козлов, докладывая на заседании Президиума ЦК КПСС 9 февраля об итогах поездки в Индию, не преминул рассказать о том, как Климент Ефремович позволил себе «оборвать беседу» во время одной из встреч с Джавахаралом Неру, и о том, как, не посоветовавшись с товарищами по Президиуму, принял китайского посла[302].

Если второе событие имело серьезный международный резонанс (при Хрущеве отношения с Мао Цзэдуном были сильно испорчены), то в первом случае всё обошлось. Подробности инцидента исчерпывающим образом описал в своих воспоминаниях Виктор Суходрев.

Премьер-министр Индии Джавахарлал Неру, смотревший на Климента Ворошилова своими «умнющими»[303], по определению не имевшей обыкновения хвалить кого-либо в мемуарах просто так Майи Плисецкой, глазами, прекрасно понимал, что «троица» решать серьезные проблемы не уполномочена, а потому беседу вел очень мягко и без нажима. В процессе разговора Неру затрагивал важные вопросы, зная, что все им сказанное будет доложено Хрущеву[304]. Но когда Неру сказал о том, что в принципе необходимо договориться о поставках оружия, Ворошилов вдруг всполошился. Неизвестно, какая муха его укусила, но Климент Ефремович заявил:

— Ни о каких средствах мы тут говорить не можем! Это только с Никитой Сергеевичем! А мы не можем! Нам нельзя![305]

Посещение мавзолея Тадж-Махал. 1960 г. [РГАКФД]

Очевидно, это было отложенное следствие заседания «узкого состава» Президиума ЦК КПСС, на котором Екатерина Алексеевна и Фрол Романович, как бы это сказали в советскую эпоху, «поправили» Климента Ефремовича.

Фурцева и Козлов дали знак Суходреву, который, переводя главу Советского государства, серьезно «отредактировал» текст. Однако это не очень-то помогло, поскольку вокруг сидели индийские дипломаты, свободно владевшие русским языком.

Индийцы приветствуют Е. А. Фурцеву и К. Е. Ворошилова на улице. 1960 г. [РГАКФД]

Наконец во всей красе Климент Ефремович явил себя при посещении Тадж-Махала. Ворошилов, Козлов и Фурцева со своими сопровождающими прошли к самой усыпальнице, к саркофагу. После осмотра внутреннего убранства дворца Климент Ефремович сразу же направился к одной из четырех башен и увидел на ее двери амбарный замок.

— А что внутри башни? — поинтересовался Ворошилов.

— Да ничего особенного, лестница — и всё.

— А я всё равно хочу посмотреть!

Начали искать привратника, но не нашли.

— Вот, помню, был я в двадцатых годах в Турции, так Софийский собор в Стамбуле осмотрел полностью. Ходил всюду, и меня всюду пускали. А вы… — обиделся «глава» советской делегации.

Индийцы, чтобы успокоить высокого гостя, принялись рассказывать сказку о любви султана, но Ворошилов дослушать не соизволил:

— При чем тут какие-то цари, короли, султаны и прочее? У нас тоже были цари, мы от них избавились, разогнали эту шайку! Вот народ — это главное! Вот кто всё это создал! И о народе надо говорить. Народ хвалить надо, а не каких-то султанов, которых гнать нужно в шею!

Вновь увидев глаза Фурцевой и Козлова, на этот раз полные ужаса, Суходрев опять как мог «отредактировал» текст выступления Ворошилова[306]. Виктору Михайловичу еще не раз предстояло сглаживать «перлы» образной речи Климента Ефремовича.

Помимо этого, Ворошилов поразил всех присутствующих тем, что, как рассказала позднее товарищам по Президиуму ЦК КПСС Фурцева, выйдя из усыпальницы, сплюнул с досады. Ему явно не понравилось увиденное[307]. Екатерина Алексеевна не стала уточнять, что ей было не только стыдно за советскую делегацию и самого Климента Ефремовича, но и банально противно.

К визиту в Индию был приурочен и кратковременный ответный визит советской делегации в Непал.

В день приезда делегации СССР король Непала дал завтрак в честь советских гостей, а вечером состоялся официальный банкет в честь высоких гостей. Столы поставили огромным каре. Ворошилова усадили рядом с королем. Фурцева и Козлов оказались на противоположной стороне. Между ними занял место премьер-министр Непала. Переводчики поняли, что они опять останутся голодными. К Суходреву подошел хозяин отеля и шепнул на ухо:

— Если сможете улизнуть от своих хозяев, то у меня в одной из комнат накрыт для вас стол, где выставлено все то же самое, что и здесь.

Суходрев передал его слова Фурцевой. Екатерина Алексеевна, которая, по убеждению Виктора Михайловича,