имеет очень большой смысл, — верноподданнически подхватила Екатерина Алексеевна. — Политически это очень важно не только для наших идеологических кадров.

После незначительного препирательства с Сусловым, который со сладострастием талмудиста настаивал на точности ленинских цитат, Фурцева перешла к экономическим планам, которым, как мы знаем, не суждено было сбыться.

— Очень хорошо [в проекте говорится] об экономической программе, перспективный план на 15–20 лет — широко можно раскрыть достижения[290].

На открытии 4-й Всесоюзной фотовыставки «Семилетки в действии». Выступает главный редактор газеты «Правда» Н. А. Сатюков. В центре — Е. А. Фурцева. 1963 г. [ЦГА Москвы]

После этого Екатерина Алексеевна поддержала хрущевские предложения по кадрам — правда, не упомянув ни единым словом о ротации высшего руководства и центральных органов КПСС.

Уже обретя определенный опыт идеологической борьбы на международной арене, Фурцева предупреждала:

— Какой произведет резонанс на все международное движение, трудно сейчас представить. Сейчас вражеская пропаганда использует эту нашу сторону, они говорят [только плохое] о нашей демократизации.

— Мы вынуждены доказать, что у нас действительно демократизация, — заявила Екатерина Алексеевна, словно бы и впрямь верившая в то, что «вражеской пропаганде» можно что-то доказать.

— Наша экономика находится в некотором противоречии с формой демократического управления… И если будет сменность, будут новые силы прибывать в партию, в советское строительство. Это величайшее дело. И если через год будет эта Программа, этот документ, то это еще раз подтвердит нашу силу. Трудно даже представить себе, как это будет воспринято в нашем народе. Это создаст еще большую уверенность[291].

Фурцева едва ли подозревала, насколько сильно хрущевская «демократизация» скажется на ней самой.

Хрущев, «итожа» выступления товарищей по Президиуму ЦК, предложил образовать Комиссию ЦК по подготовке проекта Программы КПСС. В ее состав помимо самого Никиты Сергеевича вошли Михаил Суслов, Екатерина Фурцева, Отто Куусинен, Николай Игнатов, Петр Поспелов, Борис Пономарев, главный редактор газеты «Правда» Павел Сатюков и Леонид Ильичев[292].

Глава 2. В Индии вместе с Климентом Ворошиловым и Фролом Козловым

Разумеется, Екатерине Фурцевой вначале как члену Президиума ЦК КПСС, а затем как члену ЦК и министру культуры СССР приходилось входить во многие делегации нашей страны. Однако есть одна поездка, которая не может не составить отдельную главу научно-популярного издания о Екатерине Алексеевне. Во-первых, потому, что во время этой поездки было однозначно предрешено перемещение Фурцевой на Министерство культуры СССР, во-вторых, вследствие того, что об этой поездке рассказывает изумительный источник — воспоминания личного переводчика Хрущева, а затем Брежнева и всех последующих генсеков Виктора Михайловича Суходрева[293].

С 20 января по 6 февраля 1960 года с визитом доброй воли в Индию по приглашению борца за независимость этой страны, ее первого президента (1950–1962) Раджендра Прасада и индийского правительства отправились члены Президиума ЦК КПСС Климент Ворошилов, Фрол Козлов и Екатерина Фурцева. Делегацию сопровождали замминистра иностранных дел СССР В. В. Кузнецов, посол Индии в СССР И. А. Бенедиктов, министр культуры Таджикской ССР И. А. Имамов, заведующий отделом Юго-Восточной Азии МИД СССР В. И. Лихачев, заместитель заведующего отделом печати МИД СССР В. И. Авилов, полковник В. Я. Чекалов[294], переводчик Хрущева В. М. Суходрев. Поездка эта стала едва ли не уникальной в истории советской дипломатии: в ней не было единоличного руководителя делегации — по партийной табели о рангах в Индию и Непал отправились три «действительных тайных советника первого класса» — члены Президиума ЦК КПСС.

Перед отлетом в Индию. Слева направо: Е. А. Фурцева, К. Е. Ворошилов («глава» делегации), Ф. Р. Козлов. 1960 г. [ЦГА Москвы]

В 1950-х годах наши отношения с Индией достигли весьма высокого уровня. В СССР приезжал Джавахарлал Неру в сопровождении дочери Индиры Ганди — будущего премьер-министра страны. В 1955 году Индию посетили Никита Хрущев с Николаем Булганиным. С тех пор между странами установились твердые партнерские взаимоотношения — и в экономической, и в военной сферах. Это было время расцвета лозунга «Хинди, руси — бхай-бхай!» («Индийцы и русские — братья!»).

В определенный момент выяснилось, что количественный перевес в обмене визитами на высшем уровне оказался явно не на нашей стороне: индийские премьер-министр или президент приезжали к нам чаще, чем советские лидеры этого уровня ездили к ним. Индийцы стали все более настойчиво просить, чтобы для демонстрации по-настоящему равноправных отношений Индию все-таки посетил глава Советского Союза. Коим, вопреки более чем солидному возрасту и здравому смыслу, все еще оставался председатель Президиума Верховного Совета СССР Климент Ефремович Ворошилов[295].

Многолетний помощник Климента Ефремовича Ворошилова Василий Акшинский писал в книге о шефе: Верховный Совет СССР всемерно содействовал укреплению дружеских отношений нашего государства с развивающимися странами, усилению помощи им в борьбе за национальную и экономическую независимость, «против происков международной реакции». К этому были направлены договоры и соглашения: об экономическом и техническом сотрудничестве — с Индонезией, о культурном сотрудничестве, судоходстве — с Египтом, о дружбе — с Йеменской Арабской Республикой, о культурном, научном и техническом сотрудничестве — с Индией.

Ворошилов совершал многочисленные поездки в зарубежные страны. Он побывал в Афганистане, Бельгии, Болгарии, Венгрии, Вьетнаме, ГДР, Индии, Индонезии, Китае, Монголии, Непале, Польше, Румынии, Турции, Финляндии, Чехословакии. Как правило, встречался он не только с официальными лицами, но и с народными массами.

Василий Степанович не покривил душой. Действительно, в первых поездках Ворошилов добивался ощутимых успехов — к примеру, умудрился обаять финнов, традиционно настроенных против России. Однако ко времени последних официальных визитов Климент Ефремович превратился в старика, не особо дружившего с окружающей действительностью, а потому могущего нанести (и наносившего) ущерб репутации Страны Советов[296].

Когда руководство КПСС дало принципиальное согласие на визит главы Советского Союза в Индию и Непал, возникла проблема: в том состоянии, в каком находился в то время Ворошилов, его просто нельзя было отпускать в архиважную командировку одного.

На заседании Президиума ЦК КПСС нашли простой выход: дать Ворошилову сопровождающих, равных ему в партийном отношении. Выбор пал на руководителя Секретариата ЦК КПСС Фрола Козлова (формально Секретариат возглавлял сам Хрущев, но фактически всеми делами центрального партаппарата ведал Фрол Романович) и Екатерину Фурцеву.

Дело было за малым: уломать индийцев, у которых традиционно уделялось повышенное внимание протоколу.

— Кто руководитель вашей делегации? — спросил индийский посол.

— А нет руководителя, есть просто делегация самого высокого уровня, — уверенно ответили представители МИД СССР.

— Но ведь все-таки Ворошилов — председатель Президиума Верховного Совета, глава государства, он принимает верительные грамоты у послов, выполняет иные функции, которые в других странах в руках только президента, — позволил себе усомниться посол. — Кто же будет принимать рапорты почетного караула? Кто будет отвечать на речь индийского премьер-министра во время банкета? Кто будет отвечать на речи губернаторов тех провинций, которые планируется посетить?

Рапорты почетного караула Климент Ефремович действительно мог принимать. Да и сколь-нибудь серьезные переговоры не намечались, поскольку вскоре