Ладно, на самом деле, я слишком многого жду. Во-первых, это общедоступная интерпретация, какие-то рода и кланы наверняка знают больше. Во-вторых, Ци для местных имеет некий ореол святости, чуть ли не избранности. Нельзя требовать от них отделить людские чаяния, культуру и традиции от голого понятия. Это для любого практика настоящее кощунство. Не стоит лезть со своим уставом в чужой монастырь. В чем-то они действительно правы. Однако, как минимум на начальных этапах, мой способ куда эффективнее. В разы или даже на порядки".

— О, не знал! — Прокомментировал Акургаль цитату аристократа, — Нам просто говорили пытаться раствориться в потоке Вселенной.

— А я слышал про гармонию и любовь к миру, — Почесал затылок Камей, — Поэтому и не понял, как можно любить мир, а потом желать открутить говнюкам вокруг их пустые головенки.

— Но ведь мир вокруг не идеален, — Саргон решил не пытаться рвать шаблон людям вокруг, а попробовать говорить с их же позиции, — В нем есть страх, злость, ненависть, похоть, гнев и многое другое. Это тоже часть мира. Это тоже надо принять, как часть себя.

Первый шаг к изменению — осознание. Дорога в тысячу ли начинается с первого шага. Вот только сначала ты должен увидеть дорогу, осознать свое тело, почувствовать почву под ногами, научиться ходить, наконец. Энергия Ци находится везде, в каждой вещи или явлении, пронизывает все сущее. Она может стать эмоцией: гневом, счастьем, любовью, может стать природным явлением, вроде молнии.

Может течь водой, плыть воздухом, гореть огнем. Даже принять человеческий облик. Все это Ци. И внутри каждого из вас тоже есть Ци. Вы и есть Ци, а Ци — есть вы. Уже, безо всяких рангов. Надо лишь найти свою, уникальную гармонию с миром вокруг. Простить его. Радоваться ему, вместе со всеми ужасами и несправедливостью. Так, чтобы ваша личность стала частью этой самой Вселенной. Со всеми желаниями, страхами, болью, счастьем и прочим. А уже потом, каждый сам почувствует, где и что надо поменять. Или не надо, а просто хочется.

Ведь все есть Ци. Из Ци мы пришли — в Ци вернемся. Поэтому твой гнев, Камей, такая же часть мира вокруг, как я, десятник, навоз на обочине или сами Боги. Надо лишь победить внутренние сомнения, принять себя таким, какой ты есть, — Закончил Саргон свою напыщенную, полную всевозможных иномировых штампов речь.

"Не перегнул ли я палку?", — Забеспокоился он, когда его сотоварищи продолжали молчать, — "По идее нет. Ничего особенного не сказал. Сплав кучи примитивных основ из разных источников: индийской философии, психологии бессознательного, цитаток из интернета, психоанализа, шаблонов успокоительных речей для всяких суицидников, речей киников и стоиков, а также прочей попсы. Вроде никаких крамольных идей не высказывал. Что вы тогда молчите, сволочи? Давай, Юлвей, встань и скажи: "хватит нести дичь", а я вздохну с облегчением".

— Теперь я понял, — Аристократ из рода Чжан действительно встал и произнес, но совсем не то, что сам Саргон от него ожидал, — Я не знаю, по какой причине ты решил открыть нам это знание, но от всей своей души благодарю за науку… Старший, — Склонился он, как ранее Камей.

"Чего?! Вы серьезно? Ну не серьезно же, нет? Эй, кто-нибудь, ударьте Юлвея по голове, он перегрелся… переохладился? Потек чердаком, во! Я мальчишка оборванец из гонимого народа, какой еще старший, да еще от аристократа? Он там совсем гордость потерял?"

— Я смотрел, но не видел. Ты открыл мне глаза, — Тихо сказал Акургаль, — Благодарю за науку.

— Благодарю.

— Благодарю.

— Благодарю, — Стало раздаваться со всех сторон. Только Юншэн ограничился одним лишь поклоном. Но он знал и верил в своего товарища куда больше, чем остальные, поэтому нисколько не удивился глубине его мысли. Он благодарил за доверие.

Вообще, речь, которую Саргон придумал чуть ли не на ходу, казалась примитивной только ему. Ведь он сравнивал ее с лучшими прочитанными им ораторскими речами. Цицерон, надгробная речь Перикла, Демосфен, всевозможные политики, государи и диктаторы. Этот богатый фонд был недоступен местным.

В итоге, его обращение содержало вещи, очевидные и легкодоступные лишь в ЕГО мире и ЕГО времени. Где за этой очевидностью и известностью стояла настоящая пропасть философской мысли, науки и кровавых рек. Доступные большей части образованных людей знания Земли вполне могли считаться в этом мире откровением и обладали гигантской ценностью.

Тем более, попаданец не просто вывалил на них чужие и чуждые практики, не начал потрясать основ. Наоборот, вполне гармонично связал некие свои принципы с определяющим учением местных. Подал их в простом и удобоваримом виде. Причем получилось куда удачнее, чем он ожидал и даже удачнее, чем мог предположить. Одной короткой лекцией Саргон фактически утроил прогресс собственных сокомандников.

В этом мире Откровение, Просветление и Интуиция играли огромную, зачастую — определяющую роль. Люди познавали себя, мир и Ци интуитивно, через эмоциональный и экзистенциальный опыт. Твердое знание было уделом высших классов. Слишком уж недоступна здесь даже самая общая информация, даже самые прописные истины. А ведь лично Саргону никогда не приходилось метаться в поисках экзистенциальных ответов.

Биться в невидимую стену непонимания, бояться того, что избранный тобой путь окажется фальшивкой, жалеть о потраченных годах. Культивация для попаданца с самого начала приняла формат некой компьютерной игры. Он сразу, по факту иномирового происхождения, обладал знаниями, находящимися за пределами разумения даже самых просветленных мудрецов Империи.

Поэтому там, где мириады практиков отчаянно бились в поисках ответов он видел лишь бесконечные возможности. И щедро наделял крохами со своего стола всех встреченных людей вокруг. Знания переливались, булькали внутри Саргона, словно вода в переполненном сосуде, выплескивались наружу при малейшем движении. И каждая такая капля была для темных, ничего не знающих новобранцев ценнее любого золота.

В итоге, попаданцу удалось отвязаться от впечатленных и тронутых его великодушием сокомандников только предложением немедленно заняться медитацией, чтобы на практике усвоить собственные знания. Предложение горячо встретили как люди дела Камей и Акургаль, так и теоретики Уру и Юлвей. Все они знали, что лучший способ запомнить теорию — попытаться применить ее в жизни. В этом плане местные немного превосходили прежний мир Саргона, слишком погрязший в бесконечных развалах потребляемой информации. Большей, чем каждый был способен перебрать.

"Охренеть, даже Ма и Вань меня поблагодарили. Это при том, что вор меня терпеть не может, а отец Каня на старости лет стал слишком честолюбив и ревнив до чужих заслуг. Видать, нехило их пробило. Ну да ладно — мне же лучше. Сильнее станут — проще будет отбивать волну. Надоело постоянно погибать не за хвост собачий".

— Хозяин настолько велик, что даже мохнатый людоед просит его совета! А все остальные сины только рты раскрыли! — Восхищенно сказала Айра, стоило им выйти обратно в пустую казарму.

Точнее, ее мягкий, совершенно лишенный детской звонкости голосок едва слышно отобразил похожие на восхищение нотки. Саргон все еще не был до конца уверен в правильной интерпретации. Слишком уж тонкие оттенки использовала Айра. Он не знал, было ли дело в особенностях ее расы, или же в приобретенной привычке к мимикрии. Вполне возможно некое сочетание или развитие изначальной предрасположенности.