– Принято считать, что боевым искусствам нас обучили Духи, – напомнил Волк.

– А от кого, по-вашему, набрались Низкие?

– По-моему, от нас, – улыбаясь, ответил Биер. – Все прочее расходится с официальной версией, а посему должно быть причислено к ереси… В этой малышке, – кивнул он на танц-круг, – вам тоже открылась вечность?

– Увы, как раз она – пустышка. Сложена и движется неплохо, но в остальном подделка. Снаружи буря, зато внутри – полный штиль…

Спохватившись, Т'эрик прикусил язык. И в этот момент, очень вовремя, из соседнего сектора донеслись яростные крики, перемежаемые грохотом и звоном.

– Что там опять? – поинтересовался Биер.

– Кажется, началась разборка, – ухмыльнулся Т'эрик. – По здешней традиции каждая танцорка разыгрывается затем между зрителями. Победитель волен остаться с ней до утра.

– Черт побери, – заволновался Эст, – отсюда ж ничего не видно!

– Утешьтесь: без драки на круге танцорка не достанется никому.

– Другое дело, – успокоился малыш. – Не знаю, кто тут устроил все, но голова у него варит.

Впрочем, на сей раз полноценного поединка не получилось. Пока стражники крушили мебель, на круг выбрался громадный рыхлый Пес, то ли обезумев от желания, то ли надышавшись дурмана. Но не успел он приблизиться к танцорке, как сбоку на плиту вскочил имперец, отдаленно напоминающий Льва, однако кряжистый, точно Крог, и метнулся наперерез. Пес неуклюже взмахнул лапой, но стражник мгновенно перехватил ее, рванул на себя и тут же другой рукой обрушил на грудь толстяка страшный удар. Громадину смело с круга, а стремительный имперец тотчас подхватил добычу на руки и вместе с ней провалился в шахту.

– Жаль, здесь не принято драться на мечах, – вздохнул Эст. – Клянусь драгоценным своим рогом, я бы тоже попытал счастья.

А я бы нет, подумал Т'эрик, выжидательно поглядывая на танц-круг. Во всяком случае, не сейчас. К чему расходовать себя на пустышек? Сегодня мне обещано чудо!

Но вторая танцорка оказалась лишь бледным подобием первой. С покатых ее плеч стекали вдоль налитого тела бесчисленные узорные тесемки, разлетавшиеся при каждом повороте, а под не слишком умело выстроенным внешним слоем зияла откровенная и гулкая пустота. Зато дрались за нее куда упорней, ибо теперь в круге встретились два железнотелых имперца. Как и предыдущий, оба походили на несколько пород сразу, и в боевых их стилях было намешано всякого, – но это не сделало бойцов менее опасными, и они изувечили друг друга основательно, прежде чем один с ворчанием отступил.

Затем подъемник вознес на танц-круг третью танцорку, и тут Т'эрик затрепетал всем существом еще раньше, чем ее разглядел. Впервые за много дней он вновь ощутил призрачный аромат волшебства, расплывающийся по залу. Непроизвольно Т'эрик затаил дыхание, даже прикрыл глаза, боясь спугнуть удачу. Все последние декады он искал следы чар повсюду, осторожно прощупывая каждого встречного. Но неизменно наталкивался на глухие стены, за которыми наверняка задохнулось бы любое колдовство. Либо на ту же звенящую пустоту, кою и охранять-то не стоило. И лишь недавно ведунья-Кобра смутными намеками нацелила его сюда.

Конечно, эту танцорку Т'эрик не встречал никогда. Ее небольшую ладную фигуру по горло укутывала серая ткань, нежное лицо обрамляла грива медно-красных кудрей. А заглянув в распахнутые глаза, Т'эрик больше не сомневался.

– Наконец-то, – пробормотал он, – и мне повезло.

– Ничего странного, раз я здесь, – откликнулся Эст. – Думаете, почему мы с Биером всегда вместе? Он таскает меня вместо талисмана.

– Может, и не зря, – сказал Т'эрик. – Увидите: это – настоящее!

– Малышка, разумеется, полукровка, – заметил Биер. – Только вот кто порезвился с ее мамашей: Леопард, Барс?

– По-моему, тут смесь позабористей, – возразил Эст. – Уже у ее матери могла быть толика высокой крови.

– Пытаетесь высчитать ее долю? – засмеялся Доуд, решившись наконец вмешаться в разговор. – Разве это имеет значение? Если нарушена Истинность, то какая разница между этой очаровашкой и самой последней многобуквенной?

– Разница хотя бы в том, – снисходительно пояснил Биер, – что любую из Низких вы можете взять прямо на улице, а за танцорку приходится драться. Кстати, меж полукровок возникают весьма незаурядные экземпляры, – добавил он. – Знавал я одного… – Осклабясь, Волк потрогал шрам над бровью.

С первыми тактами музыки танцорка разбросала по сторонам руки, а вслед за ними широко раздалось платье, схваченное на запястьях манжетами. Под мягкими складками показались маленькие голые ступни, а в самой ткани открылись три оконца – как раз против главных ее прелестей. Внезапно танцорка махнула руками назад, и сквозь тончайшую ткань рельефно проступило прелестное юное тело, в оконца прорвалась упругая плоть. Имперцы одобрительно взвыли. Но девушка уже поднялась на пальчиках и закружилась в плавном танце, легкими взмахами гоняя по себе окна, возникая то здесь, то там. Рисунок был заявлен и оказался не слишком сложным, но при первых же ее шагах к горлу Т'эрика подступил комок: он узнал эту манеру, так часто будоражащую его сны. А еще его поразил размах незримых сетей, наброшенных малышкой на зал, – похоже, она обращалась ко всем зрителям сразу, тогда как даже лучшие из Кобр умели зачаровывать лишь одиночек.

Волшебный танец разрастался, и все гуще оплетали публику призрачные нити, будто девушка разбрасывала их вокруг в непрерывном своем вращении. Проблески ее наготы волновали странно: не возбуждая, но до слез. Хотелось содрать с незнакомки серое тряпье, чтобы разгадать эту странность. Однако широкое ее платье оказалось закупоренным и снизу, и против воли взгляд стремился проникнуть сквозь ускользающие оконца, пытаясь уследить за всеми тремя. Но прорех словно бы становилось больше, они расползались, как живые, по балахону, завораживая, околдовывая. И внезапно Т'эрик ощутил, что его взгляд – обычно плотный и четкий, точно луч прожектора, – раскололся на несколько. Затем немыслимый этот пучок стал расходиться все шире, дробя лучи еще и еще, пока не усеял сверкающими точками громадный сегмент, почти равный полусфере. Голова у Т'эрика пошла кругом, нервы взыграли. Но точки уже бледнели, расплываясь в пятна, покрывая равномерным свечением всю новую площадь. А на ней стал проступать чудесный красочный мир, совпадающий с прежним только контурами.

С изумлением юноша обнаружил, что очарованным его глазам платье танцорки больше не кажется серым. Наоборот, его сплошь покрывали причудливые цветные узоры, и стремительное их кружение увлекло Т'эрика еще глубже в колдовские пучины. В ритмичных звуках, доносившихся из-под пола, тоже стали проявляться краски, складываясь в чарующий рисунок, и в тон им зазвенели внутри Т'эрика молчавшие прежде струны. Теперь он словно грезил наяву. Сквозь мерцания цветастой ткани наконец явственно обозначилось изящное тело ведьмы, неистовствующее в грозном танце. Затем его зрение словно устремилось дальше, вскрывая слой за слоем, высвечивая странно знакомые картины, фигуры, лица. Окутывавший Т'эрика туман расходился все шире, над головой таяли тучи, и заливаемый теплым светом мир становился прозрачным и ясным до самого горизонта. На мгновение Т'эрик вспомнил и постиг все…