– О! Я знаю, что делать!

И он принялся расстегивать «болты» на своих джинсах. Действительно, со знанием дела расстегивал – быстро и ловко.

Настя и Вика ахнули – трусиха испуганно, а распутница – томно.

Я невозмутимо отхлебнула глоток кофе и поинтересовалась:

– Что, нас спасет мужской стриптиз?

– Красота спасет мир! – оживилась Вика.

– О, пардон!

Сообразив, что он возмутительно нарушает правила приличия, братец забежал за занавеску, откуда через несколько секунд гигантской чайкой вылетели его джинсы.

Потом в прорезь между полотнищами, как между кулисами театрального занавеса, высунулась Зямина голова:

– Дюха, давай и свои джинсы.

– Зачем? Ты в них не влезешь.

– Это не для меня.

Говорящая голова исчезла, за кулисами что-то интригующе зашуршало, и Зяма выступил на сцену в саронге из полотенца.

– Бери мои! – великодушно предложила Вика и с треском расстегнула молнию на собственных джинсах.

– Спасибо, но твои не годятся, – с сожалением отказался братец. – Дюха, не жмотничай, давай сюда свои старые штаны.

– Старые?! – возмутилась я. – Да я их до этой поездки всего пару раз надевала, только чтобы чуть-чуть растянуть!

– Да брось ты, я думаю, можно считать, что они уже непоправимо состарились, – Зяма махнул рукой. – Столько приключений, тут можно день за месяц считать! К тому же, у тебя там молния неисправная. И пятна грязи на коленках! Ладно, я тебе новые подарю! Сдадим ванну – зайдем в «Труссарди», там как раз распродажа.

– Заметано!

Я полезла в чемодан.

– Почему это мои джинсы не годятся? – обиженно спросила Вика.

– Потому что ноги коротки! – ехидно хихикнула я. – Длины штанин не хватит, чтобы обхватить чемоданище!

– Но так ли уж часто в жизни прекрасной женщины возникает необходимость обнимать ногами чемодан? – по-своему утешил расстроенную Вику Зяма.

Эта глубокая мысль, высказанная с подкупающей прямотой, Викторию успокоила.

Вчетвером мы перетянули мегачемодан моими и Зямиными джинсами, причем их немалой длины тоже не хватило, сделать узлы мы не смогли и скрепили штанины стальными булавками из закромов запасливой трусишки Анестезии.

– Ну как?!

Зяма ласково погладил мегачемодан – как будто потрепал по холке бегемота.

Я прищурилась.

С учетом авторской росписи красным и белым по черному, бегемот казался татуированным. А поскольку под брюхом чемодана повисли два джинсовых «фартука», это, скорее всего, была бегемотица. Кормящая бегемотица в паре хипповых джинсовых бюстгальтеров и цветных «татушках» по всему телу.

– Между прочим, отвисшие джинсы – это любимый рэперами стиль бэгги, – попинав ногами матерчатый фартучек, добавил информации эрудированный Зяма.

И я тут же вообразила татуированную мамашу-бегемотицу с микрофоном и парой деток на подпевке. Все – черные, как и положено настоящим рэперам.

«И с богатым внутренним миром, если не забывать про бесценную ванну внутри», – подсказал мой внутренний голос.

– Красота! – резюмировала я и подмигнула братцу. – Ну что, расхититель старинных клозетов, тронулись?

– Еще как! – пробормотала Настя.

Мы не стали уточнять – что это за гнусный намек такой?

Мы тронулись в путь.

Хвала святым покровителям музыкантов, хористов, артистов и организаторов массовых зрелищ – святым Сесилии, Григорию, Блазиусу и Дунстану! Похороны получились прекрасные!

Может быть, чуточку поспешные, но тем не менее превосходно устроенные. Сальваторе Греко с присущим ему талантом организатора заранее заказал и получил все, что нужно, так что для роскошных похорон ему не хватало только покойника.

Анджело доставил тело в Палермо поздним вечером, и утро нового дня Карло встретил в превосходном дорогом гробу.

Мексиканским сиротой он уже не выглядел, поскольку одет был с иголочки и не страдал от одиночества. Даже без учета многочисленных провожающих – а их набралось больше тысячи, включая известных политиков, судей и полицейских, – у Карло Греко была прекрасная компания: в соседнем гробу покоилась его любимая жена.

Официальная версия объясняла безвременную кончину супругов Греко просто, изящно и почти правдиво. У пылкого Карло случился инфаркт, а любящая Мария, при активном участии которой немолодой супруг надорвался в постели, от внезапного горя и чувства вины повредилась умом и тут же покончила с собой.

У Анджело эта версия не вызывала сомнений только в части причины смерти Карло: вскрытие подтвердило, что он действительно скончался от инфаркта. Однако газетчикам эта романтическая история очень понравилась. В качестве трагедии избитая тема «красавица и чудовище» зазвучала по-новому. Можно было не сомневаться, что то окно, из которого выбросилась на мраморные плиты двора несчастная Мария Греко, станет популярным объектом туристического показа в Палермо.

Сальваторе принимал соболезнования по поводу утраты брата, бывшего по совместительству отцом «семьи». Прием поздравлений – по тому же самому поводу – был запланирован на более позднее время. Анджело Тоцци ждал этого момента со смешанными чувствами.

Наградит ли его новый босс за предприимчивость и изобретательность – или же накажет за нерасторопность?

Сальваторе Греко не сделал ни того, ни другого.

– Подойди ко мне, мой мальчик, – подозвал он Анджело, едва тот отстоял длинную очередь к могиле, чтобы по красивой традиции, заведенной американскими коллегами, бросить на гроб почившего мафиози пятицентовую монетку. – У меня есть к тебе маленькая просьба.

Анджело похолодел.

Фраза прозвучала невинно, хотя на самом деле знаменовала приближение момента истины. В качестве «маленькой просьбы» Сальваторе запросто мог пожелать от проштрафившегося подчиненного немедленного самоубийства.

– Сейчас же поезжай в Рим, мой мальчик, – понизив голос так, чтобы его слышал только Анджело, повелел Сальваторе. – Найди тот двор, тот дом и ту квартиру, где живет человек, из-за которого разорвалось сердце моего любимого брата.

– Тот, что был любо…

– Он самый! – Сальваторе одним острым взглядом подрезал язык болтуну. – Ведь ты единственный из нас знаешь, как его найти.

– Единственный? – Анджело очень удивился.

Он был уверен, что в полет с третьего этажа неверная жена Карло отправилась отнюдь не по собственной воле и что до рокового шага с подоконника ее «побудили» детально исповедоваться.

– К сожалению, несчастная Мария слишком поспешно лишила себя жизни, – сказал Сальваторе и грозно взглянул на соратников.