– Ну что, каменная твоя голова, – вытирая кровь из разбитого носа, выкрикнула прямо в лицо Стойкому раскрасневшаяся Тахере, что верхом сидела на распростертой на траве тушке гнома. – Получил?

Звонкий торжествующий девичий крик, прозвучавший в относительной после поединка тишине, тут же был подхвачен оглушительным гоготом сотен мужских глоток, в который скоро вплелись детский восторженный визг и заразительный девичий смех.

– Вот козявка, – беззлобно усмехнулся Гаспар, вместе с девушкой поднимаясь на ноги, но, увидев у нее кровь, забеспокоился (любили Птаху воины): – Это я, что ли, тебя приложил?

– Да кто его знает? – беспечно пожала та плечами. – Все, уже не течет.

Несмотря на смех, обыватели, ставшие невольными свидетелями этого незапланированного поединка отрядов, с немым обожанием смотрели на воинов, которые при нужде станут живым щитом между ними и врагом, что решит попробовать княжество на прочность.

Те, кто жил на этих землях всегда, воздавали хвалу богам, что наконец у нее появился настоящий хозяин, думающий не только о себе. А кто прибыл совсем недавно, до конца уверовали в то, что сделали правильный выбор, приняв решение обрести новую родину. Молодые же легионеры, еще недавно державшие в руках только косу и плотницкий топор, теперь видели, к чему им надо стремиться. И их уже не пугали ведра пролитого пота, сорванные в кровь мозоли от рукоятей клинков и сношенных сапог, что им сулили в будущем их командиры. Ради тех взглядов, что обычный народ бросал на своих защитников, они были готовы на все.

В это время, отряхивая с себя пучки зеленой травы, к гному подошел Атей.

– Ну что, борода, – ухмыльнулся он. – Теперь ты понял, о чем я тебе говорил?

– Если бы не твои «детки», княже, – поставив на землю Тахере, пробурчал Гаспар, – мы бы вас смяли.

– Вот уж действительно каменнолобый, – тяжело вздохнул Призрак, а затем пристально посмотрел в глаза Стойкого и серьезно сказал: – В бою нет «если».

– Да понял я уже, – махнул тот рукой. – Ну характер у гномов такой упертый, что я могу поделать?

– Пойдем, командир, – князь хлопнул Гаспара по плечу. – В баньке синяки отпарим, да и дальше все обговорим.

– А вот это дело, – улыбнулся в бороду гном, разворачиваясь в сторону городских ворот.

После этого, памятного для всего Урьяка дня князю и его командирам все же удалось, по их мнению, найти оптимальный количественный состав легиона. А вот какого он будет качества, зависело от самих командиров, причем всех рангов: от десятника до командующего легионом.

В конечном итоге основная единица княжеского войска стала насчитывать до пяти тысяч воинов. Это три тысячи пешцов (основа легиона), пять сотен лучников и столько же урукхайской конницы. Хотя в последнем случае всадники были не только из недавних жителей степей. Немало было любителей и знатоков лошадей и среди людей, которые могли сидеть в седлах и управляться с клинком не хуже урукхаев.

Вообще со временем состав легиона так перемешался, что подразделений, основу которых составляла какая-то одна раса, уже и не осталось. Командиры постоянно тасовали составы, подбирая в отряды воинов со сходными внешними параметрами. До тех пор, пока самое малое подразделение (десяток) не становился единым организмом. И неважно, был ли это гном или похожий на него телосложением андеец или человек.

Кроме этого, в легионе были еще отряды обеспечения, разведки (диверсанты), которая набиралась из «детей леса», ну и воинов, что бились вне строя, основу которых составляли негабаритные или легкодоспешные бойцы, привыкшие работать двуручниками, большими секирами, или просто обоерукие воины, предпочитающие щиту второй клинок. Ну и на первых порах численность Стального была чуть больше, чем предполагалось. Вместе с основным составом в нем обучались те, кто станет остовом следующего легиона, создание которого было уже не за горами.

Со временем, конечно, из Стального выйдут «верные», что составят вместе с оборотнями и «летучими мышами» личную гвардию князя. Ну и верховых туров Атей не планировал приписывать к какому-либо легиону, оставив их как личный резерв. В основном потому, что их было всего пять сотен, слишком трудное это дело поставить быка «под седло», а размазывать их по всем будущим легионам просто нерационально. Бычий клин страшен, прежде всего, своей численностью и монолитностью.

Сведения, что сплошным потоком стекались в Урьяк, на время ставший военным центром княжества, могли только радовать Атея. Хальд и Лайгор успешно навели порядок в Восточном округе. Определенные трудности у них возникли только с городом Грентом, где засел благородный, объявивший себя новым герцогом Гальт-Резен. Основу его воинов составляли наемники, которые, как и предполагал в свое время Щепа, были набраны им в Наракте и Никее, королевствах, что были на самой границе Андейского хребта. И «псы войны» были выходцами именно из холодных северных земель. А репутация у них была такова, что проще было сравнять с землей целый город, чем склонить их к предательству нанимателя, по крайней мере пока действует контракт. Но в конечном итоге все обошлось.

Вышедший на переговоры Магус Своенравный, который сразу после битвы у Кровавого брода со всеми андейцами отправился на усиление к Хальду, узнал в командире наемников Атнеса Сосну, своего знакомца, который, ко всему прочему, был его дальним родственником. Обрисовав ему ситуацию, после которой андеец грязно выругался, Магус предложил тому вместе искать выход из нее. И в конце концов этот самый выход был найден. Атнес Сосна просто нашел несоответствие в контракте с реальным положением дел, по которому получалось, что наниматель их просто обманул. В одностороннем порядке разорвав контракт, андейцы покинули Грент, а уже утром «мышки» вытащили из местного замка на городскую площадь самозванца, где его прилюдно и повесили вместе с ближайшим окружением, что не успело разбежаться после ухода наемников.

Ну а с Кройтом, где обосновался еще один представитель благородных кровей, и который, по сведениям «плащей» Щепы, довольно умело управлял городом, не зверствуя, а, наоборот, сохраняя в нем порядок, вышло вообще смешно. Едва гномы собрали свою машинерию и сделали первый пристрелочный залп большими, аккуратно обтесанными камнями, как ворота открылись и из него с белым щитом (знаком переговоров) вышел сам благородный, оказавшийся не кем иным, как Лотаром Утесом – бывшим вольным бароном и бывшим бойцом Арены Лотаром Душегубом.

Как только он покинул герцогство Рукт, тут же поспешил найти своих боевых товарищей, а найдя, не придумал ничего лучшего, как попробовать осесть в Гальт-Резене, который вместе с Вереном в последнее время были просто приманкой для всех нищих благородных. Это уже потом барон Кремер узнал, что залез в чужой курятник, вот только поговорить с тем, кто ему спас жизнь, он никак не мог. «Боевые кулаки» просто загоняли его воинов обратно за городские стены, не вступая ни в какие переговоры. В конце концов решив, что все само собой когда-нибудь образумится, он начал наводить порядок в Кройте, решив, что это ему зачтется. В том, что и до этого города у князя дойдут руки, он не сомневался, что и случилось, после чего барон облегчённо вздохнул и, не колеблясь, присягнул новому правителю в лице его наместника Лайгора Узелка, навсегда выкинув из головы мысли о вольнице.