Все это было правдой. Но теперь Личную Его Императорского Величества канцелярию петициями просто завалили. Писали все. В том числе и те, кого ранее вполне удовлетворяла жизнь, при которой весь личный состав был распихан по вольным работам и потому офицеры могли появляться в полку раз в несколько дней, а то и недель. Они громогласно возмущались тем, что офицеров, дворян, гоняют, по слухам, как вчерашних крестьян, только надевших серую шинельку. Они кричали о немыслимом падении престижа русского офицерства. О попрании тысячелетних устоев. Об уже замаячившей на горизонте гибели государства… Но император молчал. А на следующий год число пробных офицерских частей возросло до двенадцати. По одной в каждом военном округе…

Спустя четыре месяца после начала обучения штабс-капитан Дажнев внезапно поймал себя на том, что уже не падает камнем на койку после команды «отбой», а порой даже засиживается с товарищами по роте в «курилке», где уже почти никто не курил, поскольку с их нагрузками это было сродни изощренному изуверству, осуществляемому к тому же по отношению к себе самому. Разговоры в «курилке» велись обо всем — от жен и невест (а большинство оказались людьми женатыми) до своей бывшей службы и нынешних порядков. И как-то незаметно выяснилось, что эти четыре месяца довольно сильно перевернули у большинства мозги. Даже среди «маньчжурцев», имевших боевой опыт и заслуженно гордящихся тем, как они «побили японца», и то время от времени проскакивали мысли типа: «Эх, надобно было их под Инкоу глубоким охватом брать, роты хватило бы, ну, с парой пулеметов, конечно!» или «Нам бы тогда на Ялу пару отделений с „переносными“ на тот островок перекинуть — они б вообще за наш берег не зацепились!». А уж разговоры о том, как и чему учить солдата, вернее, как надобно учить солдата, просто не прекращались. На своей шкуре поняв и почувствовав, на что способен нормально (по их теперешним меркам) обученный солдат, в роли каковых они сами здесь выступали, все сошлись на том, что одна рота, выученная по здешним порядкам, стоит едва ли не батальона, подготовленного «как прежде». А если ее еще и вооружить по местным, а не по штатным нормам…

Так что первая докладная, которая родилась в роте среди нынешних «солдат» чином от поручика до подполковника, была посвящена требованию пересмотра штатов. С тем чтобы «переносной» пулемет Мосина-Федорова непременно появился как минимум в каждом взводе. Нет, лучше бы, конечно, по паре-тройке на взвод, да и «максим» в придачу, но на это никто не рассчитывал. Положение дел с финансированием армии и отношение к этому вопросу всесильного Витте представляли себе все. И то чудо было, что начали поднимать денежное содержание. Впрочем, кое-кто уже стал догадываться, что это «чудо» имело конкретные имя и фамилию, причем последняя совпадала с фамилией государя-императора.

А потом пошло-поехало. Следующая докладная была о том, что нормы расхода патронов на стрелковую подготовку необходимо увеличить. Нет, на то количество патронов, которое уходило на стрельбах здесь, в «пробной офицерской части», никто и не рассчитывал, но всем было ясно: того, что выделяется для армии, абсолютно недостаточно. Потому с неделю посудили-порядили, припомнили, какие «рекрута» (как еще по-старому называли пополнение нижних чинов, хотя рекрутский набор был отменен уже очень давно) приходят на службу, подумали, как и с помощью каких упражнений можно подтянуть солдата хотя бы к нижнему уровню того, чему они сами научились, — и составили бумагу.

Затем кто-то подал докладную об изменении формы каски. С сим предметом они также познакомились именно здесь и поначалу не одобрили: голове тяжело, да и с чего бы это русскому офицеру «труса праздновать». Но старшие товарищи привели статистику ранений и гибели солдат и офицеров от попаданий пуль в голову по итогам недавно закончившейся Русско-японской войны, и после этого заткнулись самые громогласные. Уж очень все было убедительно… Далее — о добавлении на «сбрую» дополнительного кармана для перевязочного пакета, который оказалось удобнее таскать именно на ней, а не в нарукавном кармане гимнастерки. После чего докладные пошли потоком, потому как все убедились, что начальство на них реагирует довольно быстро — те же дополнительные карманы на «сбруях» появились уже через две недели. По три в каждом отделении. С указанием, чтобы бойцы походили в них не менее недели, меняясь друг с другом, а потом высказали свое мнение о том, как удобнее — по-старому, в нарукавном кармане, по-новому или как-то еще.

В общем, месяцев через пять отношение к «издевательству, придуманному великосветским жуиром, решившим поиграться в солдатики», изменилось коренным образом. Стало ясно, что через такие части надобно прогнать всех армейских офицеров без исключения — очень способствует лучшему пониманию того, как нужно учить солдата и как лучше бить врага. Да и другие выгоды имеются. Эвон подполковник Полушко-то как похудел — пуда полтора, а то и два сбросил, а поручик Шабловский, по внешности и манерам напоминавший кисейную барышню, окреп, в плечах раздался и ныне просто богатырем выглядит. А уж мозги-то как прочищает…

Фон Корф, первые два-три месяца старавшийся держать дистанцию со своими временными подчиненными и гасивший возмущение словами: «Мы выдержали — и вы выдержите. Чем вы хуже-то? Такие же русские офицеры», — только посмеивался. А потом разъяснил, что основной целью того, что их так гоняли, и была вот эта самая «прочистка мозгов». Освоение незнакомого оружия, новой тактики и всего остального можно было бы осуществить и другим способом. Будь на то их собственное желание. А вот его-то как раз и не было. Ну как же: русская армия — славная победительница! Виват, ура и так далее! Срок же обучения в «пробной офицерской части» был спланирован таким образом, чтобы успела завершиться «прочистка мозгов» и оформилось новое видение того, как и к чему надобно русскую армию готовить. Ну и чтобы наработать у офицеров новые методики обучения.

— Наши первые «пробные офицерские части», господа, — делился со своими временными подчиненными фон Корф, — действовали десять месяцев. Пока мы поняли, что и как делать, чему и как учить, столько потов сошло… Затем был месяц на обмен опытом, потом отпуска, и ровно через год начали набирать вас. Вас планировалось гонять месяцев восемь, но то ли у нас опыта появилось побольше, чай сами через все прошли, то ли наш русский офицер оказался куда лучше подготовлен, чем нам ранее казалось, но ваше обучение решено завершить через шесть месяцев. Потом опять же месяц на обмен опытом, отпуска и ровно через восемь месяцев начнем формировать уже по четыре «пробные офицерские части» в каждом округе. В этих частях вам, господа, предстоит стать отделенными и взводными командирами. Ну, как мы у вас.

— А еще через восемь месяцев — шестнадцать! — подхватил кто-то.

— Через шесть, — поправил фон Корф. — Думаю, делать обмен опытом через каждые полгода более не требуется. С основным мы определились, а ежели кто еще чего полезное придумает — подадите докладную. Сами видите, реакция на них быстрая, под сукно никто не кладет. Так что сначала четыре, затем, через полгода, шестнадцать, еще один обмен опытом, отпуска, а потом…

— Шестьдесят четыре!

— Нет, — усмехнулся фон Корф, — потом «пробные офицерские части» просто исчезнут. Зато появятся «пробные соединения». То есть дивизии, через которые вы — да-да, уже вы, господа, — прогоните весь унтер-офицерский состав. И понадобится на это, по нашим прикидкам, опять месяцев десять, а то и больше. Потому как у унтер-офицерского состава уровень образования, сами знаете, гораздо ниже вашего. Как раз к тому моменту появится и достаточно нового оружия и снаряжения. Для обучения достаточно, господа, только для обучения. Полностью вооружить по новым нормам, в создании которых все вы приняли такое активное участие, за что вам огромная благодарность и от генерала Кондратенко, и от его высочества, хотя бы полки первой очереди планируется не ранее двенадцатого года. После чего начнем накопление мобилизационных запасов… Ну так вот после «прогонки» унтеров и начнем, господа, помолясь, делать нормальную армию.