Боги. Кто может угадать их мысли и проникнуть в их планы? Да никто. Так что повод понервничать был веский. Но все-таки… все-таки… Сын змеи и какие-то чувства… Хм… необычно это. Надо запомнить.

— Пойдем, — сказала Лисандра. — Надо взглянуть, чем это побоище закончилось. А может, просто сделаем ноги? Кажется, наша работа закончена? Истребительница здесь, не так ли? Чем еще мы можем быть полезны?

— Мы не успеем убраться из этого мира до того, как он вспыхнет, — напомнил сын змеи. — И значит, надо оставаться здесь. Дворец галлюцинаций уцелеет.

Ну, раз так…

— Один дворец от целого мира? — спросила Лисандра.

— От целого мира. И конечно, это на нем отразится. Представляешь, какие о нем будут ходить легенды? Единственное строение, оставшееся от целого мира… В нем будут происходить странные вещи… возникать пророческие надписи, его будут посещать паломники. Потом какая-нибудь секта, конечно же, сделает его местом своего обитания. А далее…

— Ладно, — сказала Лисандра. — Тут все понятно. Мы остаемся. Но все-таки узнать, что делать дальше, было бы неплохо.

— Хорошо, сейчас узнаем.

Вампирша принюхалась.

Из соседнего зала явственно тянуло горелым. И еще — звук. Мгновение назад она слышала какой-то звук, более всего похожий на стон.

— Ты узнаешь, — уточнила Лисандра. — Ты мой наниматель. А это звание дает не только привилегии, но и права. Иди и узнай, что там с этими богами, кто из них победил и каким образом это нас коснулось. Я же… ну, я пока подожду.

— Нет смысла рисковать сразу нам обоим? — спросил сын змеи.

— Никакого.

— Хорошо, я узнаю.

— Надеюсь, я не нарушила наш договор? — криво улыбнувшись, спросила Лисандра.

— Нет, — буркнул сын змеи.

Похоже, он все-таки на нее всерьез разозлился, но Лисандру это ничуть не тронуло.

Глядя, как ее наниматель осторожно, словно подкрадываясь к логову опасного зверя, идет к двери в соседний зал, она подумала, что поступила совершенно правильно. Кажется, этот чешуйчатый что-то понимает в богах. Вот пусть он с ними и общается. Ее же дело — сторона. Ее вполне устраивает роль просто исполнителя. Ей бы выбраться из этой истории целой-невредимой. А если еще удастся сохранить амулет, то это будет вообще замечательно.

Сын змеи прошел в соседний зал, и, кажется, ничего страшного с ним не произошло. По крайней мере предсмертных воплей оттуда не послышалось.

Вот и замечательно.

Вампирша огляделась.

Кроме барабана, в котором они прятались во время драки богов, в этом зале почти ничего не было. Если не считать нескольких узких, низеньких скамеечек, сейчас разломанных чуть ли не в щепу, он, очевидно, до того, как в нем решила порезвиться божественная троица, был почти пуст.

Интересно, для чего он служил?

Пройдясь по залу, Лисандра пошевелила носком туфли обломки одной из скамеечек и обнаружила в них трубку с крохотной чашечкой. Как раз с помощью таких курят зеленую глину сновидений.

Впрочем, учитывая, что она находится во дворце галлюцинаций, ничего удивительного в этом не было. Похоже, здесь курили эту самую глину. Под барабан? И почему так мало скамеечек? Может быть, это был зал для богатых клиентов, желающих отгородиться от прочих потребителей «глины» хотя бы пустым пространством?

Она пнула трубку, и та канула в обломках, исчезла в них, спряталась. Пропадет? Да нет, кто-то ее обязательно подберет. И не из праздного интереса. Трубочка эта будет пущена в дело и еще принесет кому-то много-много радостей.

Радостей!

Странные все-таки существа эти люди. Оглушать себя с помощью наркотиков, отправлять в неведомые, нереальные миры, в то время когда вокруг так здорово и интересно, в то время, когда так много замечательного можно сделать. И еще есть любовь…

Лисандра нахмурилась и четко, почти по-военному, повернувшись на каблуках, вернулась к барабану-убежищу.

Что-то не туда ее повело, на чувства. Не стоит забывать, кто она и благодаря чему живет на свете. Вот так! Не стоит расслабляться раньше времени.

Любви ей захотелось.

А прахом рассыпаться не желаешь? Или сгореть под лучами солнца, как хорошо просушенное полешко? В общем, забыть ей нужно об этих глупостях и даже о мести, чем бы там она ни была вызвана — ненавистью или любовью. Напрочь.

Сейчас у нее есть дела поважнее.

Она с тревогой взглянула в сторону зала, в котором скрылся чешуйчатый.

Что там? Может быть, стоит пойти взглянуть, что там случилось с сыном змеи, хотя бы одним глазком?

Любопытство. Вот на этом все и попадаются. Суют нос куда не следует, а потом расплачиваются самой дорогой ценой. Особенно в данном случае. Не стоит слишком любопытствовать.

Она решила это твердо, а потом еще раз себе это повторила, а потом, конечно, не удержалась и сделала шаг в сторону двери. За первым последовал второй и третий. Куда же без него?

Что-то в этом было от запретного удовольствия нарушать правила, причем установленные для себя.

Риск? Желание пощекотать нервы?

Ох, нет, конечно, нет. За три сотни лет жизни она подобного накушалась достаточно. Любопытство, обычное женское любопытство, оставшееся в ней от того времени, когда она была обыкновенным человеком? Может быть, его вообще нельзя вытравить?

Еще один шаг. Теперь в приоткрытую дверь она могла увидеть кусочек соседнего зала. Кажется, там было много тумана, необычного, словно бы пронизанного крохотными, светящимися ярким светом звездочками. И в этом тумане шевелилось что-то большое — медленно, словно устраивающийся на ночлег в берлоге медведь. Да нет, это ей только так показалось.

Что дальше?

Она сделала еще шаг и вдруг увидела сына змеи.

Подогнув под себя массивный хвост, тот сидел рядом с торчавшей из тумана огромной рукой и слегка покачивался, словно истинно верующий, слушающий проповедь своего пастыря.

А может, так и есть? Но почему ничего не слышно? Или не слышно только ей? Кстати, может, именно этот бог был настоящим богом детей змеи? Но ей было сказано… Мало ли что сын змеи ей сказал? Мог он соврать? Да запросто. Не моргнув глазом.

Рука шевельнулась, огромный кулак повернулся и разжался. Лисандра увидела, что на ладони бога… а в том, кому именно принадлежит эта рука, у нее не было ни малейших сомнений… Вампирша увидела, что на ладони у бога лежит переливающийся всеми цветами радуги шарик, очень смахивающий на стеклянные кругляши, которыми любят играть дети.

Вот сын змеи осторожно протянул лапу и взял этот шарик. Морда у чешуйчатого была — Лисандра могла бы в этом поклясться — благоговейная, словно ему удалось прикоснуться к величайшей святыне.

Вот как? Что это может быть? Впрочем, гадать не имеет смысла. Все в свое время выяснится.