Муму кивнул.

— У него же прав нет!

Дорогин приложил руку к сердцу, мол, все будет нормально, права, если что, есть у Тамары, мол, до города доедут. А если увидит, что стоит машина ГАИ, то он объедет, возвращаясь домой.

— Как хотите. Мне все равно. Да и права у него есть.

Купили.

— Тогда я собираюсь, — Тамара обрадовалась как девчонка, ей было в тягость оставаться сегодня в чужом доме, врать Рычагову, посматривать на Муму, когда Геннадий Федорович отвернется…

Уже через пять минут она переоделась в джинсы, высокие сапоги, короткую дубленку. В сумочке — самое необходимое: деньги и косметика.

Рычагов, занятый своими мыслями, рассеянно поцеловал Тамару в щеку, даже не заметив, что она попыталась уклониться от поцелуя.

— Езжай…

— Все, до встречи. Завтра увидимся в больнице.

— Если я туда приеду.., если будут спрашивать, скажешь, у меня грипп. За псом сами смотреть будете, — вспомнил о собаке Рычагов, когда попытался устроиться на своем любимом месте возле камина, а Лютер на него недовольно зарычал.

Машина еще не успела остыть, в салоне было тепло.

Тамара пристегнулась ремнем, чего почти никогда не делала, словно боялась, что Муму схватит ее и привлечет к себе. Дорогин с каменным выражением лица сел за руль, выехал во двор, выбежал, чтобы опустить ворота гаража и, ловко виляя по заметенной дороге, повел автомобиль к шоссе.

Тамара Солодкина нервно курила, постоянно не попадая сигаретой в пепельницу, пепел серыми хлопьями падал ей на джинсы, на брюки Дорогина.

"Дура! Последняя дура! — думала Тамара. — Какого черта я мучусь? Ну и что.., ну, переспали мы, раньше, что ли, такого не случалось? Нет, — тут же оборвала она себя, — это первая моя сознательная измена Рычагову, Да-да, именно сознательная. Раньше это бывало, но случайно, по стечению обстоятельств.

Машина неслась к Москве. Тамара напевала, поглядывая на снежную крупу, которая скользила по капоту и взмывала по лобовому стеклу. Она уже согрелась и курила не так нервно.

Дорогин сбавил скорость перед спуском и, не поворачиваясь к женщине, спросил:

— А ты не знаешь, где живет Чекан?

Машинально Тамара ответила:

— Что?

И тут же осеклась, внимательно посмотрела на Дорогина, думая, показалось ли ей это.., плод ли это ее фантазии, или в самом деле Муму заговорил?

— Так знаешь или нет? — усмехнувшись, спросил Дорогин.

Тамара подвинулась, прижалась спиной к дверце, словно собиралась выпрыгнуть из машины на ходу, и уставилась на Муму широко открытыми глазами. Она не смотрела на него так даже в тот момент, когда тот впервые обнял ее.

— Ты что… — только и сказала она.

— Чего ты удивляешься? — Дорогин протянул правую руку, левой продолжая вести машину, и положил ее на колено женщине. — Ты же сама говорила, что сомневаешься во мне.

— Одно дело сомневаться, другое дело — услышать своими ушами.

Тамара осторожно заняла прежнее положение.

— Если бы я сидела за рулем, мы врезались бы в столб.

— Нет, — убежденно произнес Дорогин.

— Почему?

— Ни одного столба здесь нет, мы бы улетели в кювет.

— И скотина же ты! — сказала Тамара. — Так долго меня держать в неведении. Я-то думала, ты глухонемой…

— Иначе ничего бы между нами не было? — усмехнулся Дорогин.

— Честно говоря — да. Я рассчитывала, что ты никому ничего не расскажешь.

— Это несложно показать жестами, — Дорогин опустил обе руки от руля и жестами изобразил, как бы он показал их близость.

Тамара зажмурила глаза, машина неслась с горы, развивая бешеную скорость, а руль в это время крутился сам по себе, лишь изредка Дорогин подправлял его коленом.

— Вы что, дурачили меня с Рычаговым все это время?

— Нет, это сегодня мы с тобой дурачили его.

— Так он знает о тебе?

— Конечно. И знает давным-давно.

— Ну вы и сволочи! Один другого стоите.

— Знаешь, есть такое понятие — мужская солидарность?

— И что же ты ее нарушил?

— Можно подумать, ты меня не соблазняла.

Тамара зло поджала губы.

— Уж лучше бы ты оставался глухонемым, — и она стала смотреть перед собой, делая вид, что одна сидит в машине.

— Так ты знаешь, где живет Чекан?

— А ты что, у него денег одолжил и теперь отдать хочешь?

— Кое-что он мне задолжал и отдавать не собирается.

— А если знаю, то что?

— То скажи. Я тебе буду признателен, по гроб жизни.

— Это звучит мрачно. Где живет — не знаю, — мотнула головой женщина и немного подобрела.

— Ладно, не злись, так было лучше для всех, особенно для тебя.

— Зачем вы меня дурачили?

— Как-нибудь разберемся в другой раз. Ты лучше мне о Чекане расскажи.

— Я знаю, где он бывает довольно часто, раза два-три в неделю, играет в карты.

— Ты мне покажешь этот дом?

— Покажу, и даже квартиру назову. Только ты мне скажи — зачем?

— Надо, — коротко ответил Дорогин.

— Это не ответ.

— Лучше скажи, зачем ты туда ездила? У тебя что, и с Чеканом роман был? Мужик он вроде видный, — чуть брезгливо произнес Дорогин.

— Я никогда не сплю с теми, кто платит мне деньги.

— Ну, ты уж скажешь! А с Рычаговым?

— С ним у меня совсем другое, и деньги я с ним зарабатываю на равных.

— Это понятно, — абсолютно невинным голосом произнес Дорогин. — А чего ты туда ездила?

— Уж не трахаться, поверь. У них какая-то непонятка произошла во время игры в карты. Сказали мне, что один гость с Кавказа перепился и прошел сквозь стеклянную дверь. Короче, располосовал себе всю голову и руки. Пришлось зашивать. Кровищи было… Доктора не было в городе, и Чекан прислал за мной машину. Потом еще пару раз пришлось ездить и делать перевязку.

— Хорошо заплатил? — спросил Дорогин.

— Да, хорошо. Не помню сколько, но много. Денег он не жалеет, такое впечатление, что их у него куры не клюют.

— Это понятно.

Машина пересекла кольцевую.

— Слушай, давай я сяду за руль, а то командовать тебе.., налево, направо…

— Давай.

Машина остановилась, Дорогин поменялся с Тамарой местами. Теперь она вела машину, и Дорогин начал нервничать.