Эта мысль, поначалу казавшаяся уж слишком невероятной, все больше и больше мучила ее за обедом. Рекс был так внимателен к ней, что она чувствовала себя неловко… особенно увидев, как Эмма и Чарли обмениваются понимающими взглядами.

Она села на прежнее место в гостиной и рассердилась, когда Рекс устроился рядом. Через несколько минут он положил руку на спинку дивана, и, хотя он не касался ее, эта близость выводила ее из себя. Она пыталась мысленно приказать ему отодвинуться, но он и не думал делать этого. По крайней мере, до десяти часов, когда поднялся на ноги, он сидел с ней и рассказывал ей всякие байки из своего журналистского прошлого. Слава Богу, подумала Катрин, может, он сядет где-нибудь подальше от нее.

Но вместо этого он сказал:

— Друзья, я думаю, что пора попрощаться. Чарли уже вовсю зевает последние полчаса… и Катрин тоже устала. Если вы не возражаете, то мы откланяемся.

Даже если Катрин и собиралась возражать, она не могла этого сделать, разглядев вымученную улыбку Чарли, его бледное лицо, говорившее, как он измотан.

— Ты прав, Пантер. — Он улыбнулся и обнял Эмму за плечи. — Я действительно устал. После того как мне стукнуло сорок, я уже не могу пить допоздна.

Катрин поднялась. Она выпила только стакан виски и бокал вина за обедом, поэтому знала, что охватившее ее напряжение, волнение и головокружение не были вызваны алкоголем. Что-то происходило между ней и Рексом с того самого момента, как их глаза встретились в гостиной…

И в глубине сердца она чувствовала: что бы ни случилось между ними этой ночью, она изменит свою жизнь.

Рекс, видимо, понял, что ей совсем не хочется разговаривать, и молчал всю дорогу, пока они ехали до ее дома. На улицах было уже не так много машин, и она знала, что ему не надо было сосредоточивать внимание на движении, когда он вел свой «мерседес» через Лайонс Гейт мост и по дороге вокруг парка Стэнли. Видимо, он чувствовал, какая сумятица царит в ее мыслях. Об этом ему сказали ее крепко сжатые на коленях руки, растерянный взгляд, когда он помогал ей надевать жакет. Какова бы ни была причина, он заговорил, только когда остановился у ее дома.

— Не могла бы ты угостить меня чашечкой кофе? — Легкая хрипотца в его голосе делала его еще более притягательным.

— Нет. — Она крепко стиснула руки и продолжала смотреть прямо перед собой. — Я этого не сделаю.

— Я не предлагаю тебе заняться любовью. — В его глазах появилось веселое выражение. — Я прошу только кофе.

Она чуть ли ни физически услышала этот легкий треск. С помощью такого своевременного и так располагающего юмора он сумел-таки отколоть кусочек ее раковины, в которой она пряталась. Что-то в нем, несмотря на то, что он постоянно вступал с ней в конфликты, позволяло помимо ее воли проникать внутрь, разрушать ее защиту. Ну, в конце концов, если там, на острове, проведя ночь в одной комнате с ней, в одной постели он мог не прикоснуться к ней, конечно, нет ничего страшного, если она пригласит его на чашку кофе. А потом ее отказ неприличен и просто груб.

— Ну, — через силу протянула она, — я собиралась приготовить себе кофе. Я надеюсь, ты не возражаешь против кофе без кофеина?

А может быть, ей даже удастся с помощью тщательно продуманных вопросов загнать его в угол и что-то узнать о его отношениях с Лаурой?

— Можно здесь парковаться?

— Нет, здесь можно останавливаться лишь на пятнадцать минут. Позади дома есть парковка для посетителей.

Он припарковал машину, и они подошли к главному входу. Открывая дверь, она вдруг спросила:

— Между прочим, в тот день, когда я была больна, каким образом ты вошел? Ты не звонил?

— Нет, я не звонил. Я чувствовал — и это было верно, — что если я позвоню, ты не пустишь меня на порог. Я знаю управляющего, Джеффа Бретона. Он раньше работал в «Кларион» управляющим.

Конечно, Джефф! Ну подожди, как только она увидит доброго старину Джеффа, он узнает, каково это — попасть ей под горячую руку.

— Ты давно здесь живешь? — Рекс придержал ее за локоть, когда они шли к лифту.

— Почти три года; да, в июле будет ровно три.

— А до этого? — Нажав кнопку вызова, Рекс прислонился к стене, пока они ждали лифт.

— До этого я жила в Галифаксе.

— Одна?

— Сначала с родителями. — Катрин спокойно встретила его взгляд.

— А до этого — с Дереком.

— Угу.

Лифт остановился, его двери раскрылись, но прежде чем Рекс отступил, пропуская Катрин, она заметила, как сжались его губы, а в глазах появилось злое выражение, которого она прежде никогда не видела. Если бы она не знала его так хорошо, она могла бы поклясться, что это… ревность. Конечно, это абсурд, успокоила она себя, не может же он ревновать ее к Дереку. Помимо того, что между ними все давно было кончено, у Рекса Пантера уже была любимая женщина.

Она искоса наблюдала за ним, пока они шли по коридору; в его глазах был лишь вежливый интерес, как тогда, когда он интересовался парковкой… они были дружелюбны, но ничего больше, и она, облегченно вздохнув, решила, что ошиблась.

Войдя в квартиру, она прошла в гостиную, зажигая лампы.

— Присаживайся и чувствуй себя как дома. Я буду через минуту.

Повесив жакет на спинку стула, она направилась на кухню.

— Если хочешь, включи телевизор… Ох! — Катрин вскрикнула от неожиданности, повернувшись и увидев его совсем рядом в маленькой кухоньке. — Я не знала, что ты здесь…

Он схватил ее за плечи и крепко прижал к себе. Прежде чем она могла что-то сообразить, он крепко обнял ее и, повернув лицом к себе, не дав ей ни секунды на размышление, прижался к ее губам.

Это был жесткий, властный поцелуй, поцелуй собственника. Помутившемуся сознанию Катрин казалось, что он длится вечно, становясь с каждой минутой все более и более чувственным, захватническим, пронизывающим ее. Когда, наконец, он отпустил ее, она услышала голос полного удовлетворения.

— Дорогая Кейт, я мечтал об этом весь вечер.

Чувствуя, что ноги ее подгибаются, она прислонилась к кухонной раковине.

— Я должна признать, — выдохнула она и с трудом глотнула, пытаясь безуспешно освободиться от тяжести в горле, — что нервы у тебя железные…

— Это совсем не трудно для мужчины — целовать женщину, зная, что и она этого хочет.

Его губы, те самые губы, которые только что творили волшебство с ее губами, сложились в чувственную улыбку. Улыбку, которая опять обдала ее сердце огнем желания.

— Я не сказала ничего такого сегодня вечером, что могло бы спровоцировать тебя!

Если бы только он отодвинулся… хотя бы немного… чтобы она могла освободиться от этой жаркой волны, поднимавшейся в ней и разбивавшей вдребезги все ее намерения.