— Что вообще здесь случилось? — Руслан махнул рукой Брагину и они, ухватившись за ворот шинели, оттащили охнувшего участкового в сторону, ближе к лестнице, чтобы не запнуться о его тело.

— Я не знаю. Мы стучались долго, потом дверь распахнулась, и капитан лежит, а тетка перед моим носом ножом здоровым машет… и что с лифтом? М то на нем поднимались.

— Лифт на пятом этаже стоит, с открытыми дверями.

— Хреново. Как раненого вниз тащить с седьмого этажа…- я шагнул в коридорчик квартиры и постарался заглянуть за угол и мне это удалось — я успел заметить кого-то, прижавшегося к стене за косяком дверной коробке и услышать сдерживаемое дыхание.

Вернувшись на площадку, я зашептал:

— У нее там ребенок, не знаю, живой — неживой. Пока она с ребенком, я стрелять в нее не буду, но и безоружным тоже не пойду.

— Надо ОМОН ждать…

— Руслан, ты уверен, что здесь ОМОН есть? — я пожал плечами: — Тут городок, типа нашего Цементограда, я не уверен, что у них в крае несколько ОМОНов.

Может вы попробуете сверху к соседям постучать и зеркальце на палке вниз опустить, чтобы видеть, что она там делает?

— Ты здесь один справишься?

— Да я то справлюсь, если она на прорыв не пойдет, то, надеюсь, нормально будет.

В жизни всегда есть место подвигу. И каждый подвиг имеет фамилию, имя и отчество человека, который этот подвиг допустил своими неумелыми или преступными действиями.

Пока я изображал активность, стоя в коридоре квартиры и пытаясь наладить диалог в затаившейся за углом теткой, выставив в качестве единственного оружия перед собой металлическую вешалку, мои «гвардейцы» поднялись выше, с кем-то там поговорили, а через несколько минут я почувствовал, как под шерстяной шапкой на моей голове, встают колом волосы…

Я шагнул вперед и несколько раз ударил дюралюминиевой вешалкой по косяку, так, что зазвенели все трубки и крючки, с единственной надеждой — чтобы женщина за стенкой не отвлекалась от меня и не дай Боже, не посмотрела на балкон…

Очевидно, на восьмом этаже зеркальца и палки не нашлось, но нашлась веревка, на которой несколько спустили на балкон седьмого этажа, более легкого, но официально- абсолютно гражданского гражданина Брагина. Виктор, к моему недолгому облегчению, соскользнул с перил балкона вниз, пригнулся, так что над подоконником осталось торчать только часть его головы, после чего начал пальцами, через стекло делать мне отчаянные знаки, из которых я условно понял, что женщина стоит за стенкой, держа нож в руке, а ребенка Брагин не видит.

Надо было что-то решать. Я задумался, меланхолично постукивая вешалкой по стене, о том, что делать дальше. Кавалерии из-за холмов пока не было слышно и видно, да и неизвестно, сколько времени надо Наталье… Я не успел додумать свою мысль. Сумасшедший Брагин вскочил на окно балкона и, засунув голову в комнату, через приоткрытую форточку, начал отборным матом крыть госпожу Новикову. Пока я пытался понять, что это вообще, женщина, с высоко поднятым тесаком, бросилась к окну, а я бросился к ней.

Все дальнейшее запомнилось мне отдельными фрагментами, ярких и ужасных изображений.

Худощавая фигура Брагина, отпрянувшего от стекла подальше, обо что-то запнувшегося и исчезнувшего из зоны видимости… женщина, яростно рыча, руками, продолжавшими сжимать тесак, рвущая на себя шпингалеты, запирающие балконную дверь… металлическая вешалка, с размаху впивающаяся уголками в обтянутую серой, вязанной кофтой, женскую спину, гнущиеся под моей тяжестью тонкие трубки каркаса вешалки, извернувшаяся ко мне лицом женщина, взмах ножа и здоровенные руки Руслана, прижавшие руку с ножом к поверхности стекла, которое под этим давлением лопнуло и посыпалось вниз и дикие крики сзади. Я, ухватив Новикову за вторую руку, оглянулся через плечо.

Не первый раз меня держат под прицелом мои коллеги, и каждый раз мне становится очень страшно. В глазах некоторых сотрудников, припавших к прицелам своих автоматов, видно такое азартное желание кого-то подстрелить, что тебе остаётся только молится, чтобы твой ангел-хранитель тебя сегодня не оставил.

У местные ментов, направивших стволы автоматов на непонятных типов, ломающих руки окровавленной женщине, просто чесались пальцы, посильнее нажать на податливые спусковые крючки, тем более, что картина вырисовывалась ясная — несколько бандитов, неустановленным способом, ворвались в квартиру, где находилась женщина и маленький ребенок, заливающийся слезами на пороге в соседнюю комнату. Мать, схватив нож, бросилась на защиту ребенка… Тем более, что дежурный передал заявку с «ноль два» — «нападение в квартире». Если парни одеты, а женщина и ребенок раздеты, так с вопросом, кто является нападавшим в этой квартире мгновенно стало все ясно.

— Руки! Руки вверх, я сказал! — совсем молодой младший сержант, сжав до белых костяшек, свой «калашников», выдвинулся вперед, перекрывая траекторию стрельбы своим сослуживцем, практически тыкал стволом автомата в спину Руслану, что не мог зафиксировать, скользкую от крови, из порезанных оконным стеклом кистей, руку с ножом, а парень, в форме цвета маренго, не видя нож, очень хотел выстрелить в широкую, обтянутую толстой кожей поношенной куртки, спину явного бандита.

— Да вы что творите, уроды!

И через много лет я не забуду эту картину — тоненькая фигурка Наташи, отчаянно ругаясь, в короткой меховой куртке и обтягивающих стройные ножки, черных джинсах, вклинилась между нами и готовыми изрыгнуть огонь, воронеными стволами лучших в мире автоматов:

— Это я вас, дебилы вызвала! Эта тварь вашего участкового порезала, а вы тут!

— Стопэ! — один из автоматчиков, усатый старшина, предусмотрительно державшийся сзади своих бойцов, очевидно, понимая, что младший сержант, словивший «упоение в бою» уже плохо соображает, ухватился за ствол автомата, задирая его вверх, второй же рукой удерживая «молодого» за меховой воротник серого бушлата, начал отталкивать своих людей назад, а потом, видя, что они успокоились, двинулся на помощь Руслану.

Через пару минут, под натиском двух мужчин, хозяйка квартиры ослабила хватку, и здоровый кухонный тесак, весь в кровавых подтеках, выпал из женской руки, воткнувшись острием в линолеума пола.

Поняв, что безумная тетка обезоружена, я, удерживая ее одной рукой, сунул руку за широкий брючный