— Это не страшно, главное, чтобы мои дети смогли отдохнуть, и приют был чистым.

Приют для бездомных располагался в большом особняке в относительно благополучном квартале. Нас встретил молодой человек и, проведя внутрь, сообщил, что наше пребывание ограничено одной неделей. Я сочла его замечание вполне уместным, поскольку разочарованиям предпочитала суровую правду. Целая неделя в таком месте тогда оказалась для нас большой привилегией, и мы вздохнули с облегчением, тем более, место выглядело вполне пристойным. Возможно, за это время мы сможем найти какой-нибудь выход. Малыши устали, впрочем, как и все остальные. К тому же все мы хотели есть. Показав место, где мы могли оставить чемоданы, молодой человек хлопнул в ладоши, чтобы привлечь наше внимание.

— Вы голодны? Сегодня у нас на ужин фасоль, — сообщил он, наблюдая за реакцией мальчиков.

Мы так проголодались, что согласны были на все. Нам принесли наполненные доверху тарелки. Пока мы с Мелиссой кормили малышей, мать разговаривала с работником приюта. Я медленно повернула голову в сторону людей, сидящих в соседнем зале на канапе. Никто не смотрел телевизор, все уставились на нас!

Несколько бездомных, давно не стриженных и небритых, стариков в потрепанной одежде, молоденьких женщин с детьми, молодых парней, почти детей — и вот теперь мы. Тут в самом деле были люди разного сорта и все — без определенного места жительства…

Наконец мать присоединилась к нам. Она объяснила, что мы должны будем встать в семь часов, а еще через час уходить. Вернуться в приют мы могли только в восемь часов вечера.

— Что? Если я правильно поняла, мы должны провести весь день на улице! А если пойдет дождь, что мы будем делать? — возмутилась я, думая в первую очередь о малышах.

— Таковы правила, я ничего не могу поделать.

— Но как же мальчики, мама?

— Меня тоже это беспокоит, уверяю тебя. Мы должны ходить вместе с ними. Пойдем в парк, в «Макдональдс» или другое удобное для них место, чтобы скоротать время до вечера. У меня есть талоны на обед. Мы сможем преодолеть все трудности, если вы мне поможете. В нашей семье трое взрослых на троих детей. — Лучше бы мы остались в Алжире! Там, по крайне мере, у нас был дом, — возразила Мелисса.

— Давайте спать. Дети устали. Я тоже, — закончила разговор мать.

Комната была большая и чистая. Каждому досталось по отдельной кровати, а Заху — колыбель. Комната была убрана не без вкуса: стены выкрашены в приятный светло-бежевый цвет, потолок с деревянными балками и двумя треугольными окнами, сквозь которые можно было наблюдать, как на небе появляются звезды. Все это придавало помещению дополнительную элегантность и позволяло на некоторое время забыть о новом для нас статусе бездомных. Свернувшись на подушке, как котенок, я просто наслаждалась лежанием в постели. Мне было очень удобно. Я подняла голову и посмотрела на небо с множеством звезд. Господь был там, совсем рядом, я уже не чувствовала себя одинокой. И я обратилась к нему. Я говорила долго, пока наконец не уснула, успокоенная, в его объятиях.

Подниматься в семь часов, чтобы уйти в восемь, было нелегко для каждого из нас. Проснулись мы с трудом. Мальчики встали с постелей в плохом настроении. Каждое утро для нас превращалось в долгое и мрачное. Близнецы без конца просились назад, в Алжир, да и отсутствие их отца сказывалось.

Когда погода ухудшалась, худо было и нам. В холодное и дождливое время мы укрывалась в торговых центрах, магазинах или ресторанах. Наши перемещения создавали немало проблем, несмотря на то, что у нас была коляска. Ведь мальчики требовали к себе внимания и постоянно просились на руки. После долгих изнуряющих прогулок мы возвращались в приют полностью измотанные и спали без снов.

Такая жизнь, конечно же, не подходила для маленьких детей. С каждым днем малыши становились все мрачнее. Они не имели возможности поспать после обеда, отчего появилась угроза истощения. Я сильно переживала за них, но ничего не могла поделать.

Однажды вечером Риан сильно раскашлялся. У него поднялась температура, и матери посоветовали вызвать «скорую помощь», чтобы отвезти его в больницу. Я очень переживала. Самое худшее для меня — потерять брата. Я была готова умереть вместо него. Мать с медиками и Рианом уехала в больницу. Я была слишком взволнована и не могла уснуть. Спустилась в холл и нашла там служащего приюта, марокканца, и женщину с ребенком, появившуюся здесь пару дней назад.

— Сигарету хочешь? — спросил служащий.

— Спасибо, не курю.

— И совершенно напрасно. Это помогло бы тебе заснуть.

— Ну хорошо, если вы так говорите. Я закашлялась на первой же затяжке.

— Какая же это гадость!

— Попробуй еще.

Затянувшись еще раз, я почувствовала, как кружится голова. Но и в самом деле почувствовала себе легче, хотя больше, чем спать, мне хотелось вырвать. Таким был мой первый и единственный опыт с сигаретой, и я довольна, что по сей день у меня нет зависимости от никотина.

Через несколько часов мать с Рианом вернулись в приют. Легкие малыша наконец-то прочистились. Успокоившись, я уснула на пару часов, что оставались до рассвета.

Доктор настоятельно не рекомендовал Риану выходить на улицу, и мать надеялась, что руководство приюта на время позволит отойти от правил. Она спро- ' сила совета у одного из служащих, который сказал: надежды, что для нас сделают исключение, почти нет. Однако мы хотели попытаться поговорить об этом с социальным работником мадам Танги.

Утром, едва появившись в приюте, она с высоко поднятой головой прошагала в свой кабинет. Ни улыбки, ни приветствия — ничего. Мать решительно направилась следом за ней. Я не могла слышать, о чем они говорили, но слышала, как тон матери постепенно повышался. Она испробовала все: мольбы, уговоры, упреки. Но все было напрасно и изначально обречено на провал. Мадам Танги была неумолима!

Мадам Танги… если бы вы сами оказались в таком положении, вы бы поняли, каково было нам.

Мать вышла из кабинета вне себя от гнева, быстро собрала вещи.

— Идемте, дети, мы уходим.

Укутав Риана поплотнее, мать вышла на тротуар, а мы все двинулись следом, словно щенки за мамой-собакой.

Молодая женщина с ребенком, которая тоже ночевала в приюте, сообщила нам адрес ресторана с африканской кухней, где можно было относительно недорого поесть. В основном в это заведение приходили неквалифицированные рабочие — мусорщики и дворники с низкими заработками. Персонал ресторана встретил нас гостеприимно, получить столик оказалось не проблемой.

Позади больших столов-прилавков три женщины в африканских платьях готовили на больших сковородах традиционные африканские блюда.

Старый беззубый мужчина, сидевший перед ящиком для сбора милостыни, встретил нас улыбкой. За несколько франков мы сытно поели под ритмы тамтама. Моим любимым кушаньем был тшеп[17]; от одного запаха которого у меня потекли слюнки. От гостеприимной ресторанной атмосферы на душе становилось теплее.