Через раскрытое окно я смогла увидеть немного — чуть подальше автобусной остановки, метрах в пятнадцати от моей «Лады» стояла запыленная зеленая «Волга», около которой копошился какой-то человек в рубашке с короткими рукавами и белых полотняных брюках. Он что-то укладывал в багажник своей машины.

С такого расстояния я не могла толком рассмотреть его лицо, но, пожалуй, фигура и старомодная шляпа на голове были похожи. И, кроме того, у меня не было оснований считать, что Виктор мог ошибиться.

— Что он там укладывает? — спросила я.

— Хлеб, — ответил Виктор. — Мука. Сахар.

Действительно, «Волга» стояла рядом с хлебным магазином. Но мне показалось, что господин Пименов делает чересчур основательные запасы. Для одной семьи этого было, пожалуй, многовато.

— Ну, и что я вам говорил? — хриплым от волнения голосом произнес Ромка. — Вот он вам и Пименов. Все они заодно. Надо проследить за ним! Нельзя выпускать его из виду.

Мы с Виктором переглянулись, видимо, подумав об одном и том же.

— Конечно, появление здесь Пименова — событие многозначительное, — сказала я Ромке. — Мне тоже хочется проследить, куда наш пчеловод отправится, но как это сделать, ума не приложу. Ведь этот тип знает наши физиономии как свои пять пальцев. Вспомни, как въедливо рассматривал он нас всех в редакции. И тем более ты сам утверждаешь, что он связан со Старостиным. Я вот опасаюсь, что он уже успел заметить и Виктора, и нашу машину. Как бы мы сами не стали объектами слежки.

— Что же, так и отпустить его? — возмутился Ромка. — А для чего мы вообще тогда сюда приехали?

— Ну и что ты предлагаешь? — спросила я Ромку. — В конце концов, приоритет в организации нашей экспедиции принадлежит тебе. Вот и давай, предлагай, что делать дальше!

— А просто ехать за ним! — заявил Ромка. — Куда он — туда и мы. Куда-нибудь да приедем.

— Партизанщина, — презрительно сказал Виктор.

Ромка смущенно умолк — мнение Виктора было для него священно. Мы опять посмотрели в окно. Господин Пименов с шумом захлопнул багажник своей машины, обошел ее кругом, протер тряпочкой ветровое стекло и вдруг воровато оглянулся по сторонам.

Мне стало ясно, что он уже давно присматривается к нашей «Ладе» — просто до сих пор старался этого не обнаруживать. Наверное, он узнал мою машину сразу, как только заметил ее на привокзальной площади, а теперь лишь хотел окончательно убедиться, что память его не подвела.

Как бы безо всякой цели господин Пименов прошелся взад-вперед около автобусной остановки, рассеянно поглядел на небо, словно опасаясь скорого дождя, невзначай остановился рядом с моей «Ладой», ненароком выронил тряпку, которую все еще мусолил в руках, и тут же проворно за ней нагнулся.

Дураку было ясно, что эти манипуляции понадобились ему, чтобы как следует рассмотреть машину. Думаю, все, что ему было нужно, он увидел. Еще один взгляд по сторонам — и Пименов бросился к своей машине, с каждым шагом наращивая скорость. Потом он прыгнул за руль, мгновенно завел мотор и стартовал, подняв облако пыли. Через секунду зеленая «Волга» скрылась за углом.

— Ну что же вы?! — в отчаянии воскликнул Ромка, готовый бежать бегом за исчезнувшей «Волгой».

Виктор предостерегающе поднял ладонь. Я оглянулась. Кассирша опять сидела на своем месте, обмахиваясь газетой, но смотрела в нашу сторону с большим любопытством. Мужик в надвинутой на лицо кепке по-прежнему спал, но теперь и он казался мне каким-то подозрительным.

— Пойдемте на воздух! — предложила я.

Мы втроем вышли из здания станции на раскаленную от солнца площадку. Ромка плелся сзади с выражением оскорбленной невинности на лице. Ему хотелось немедленных действий, хотелось висеть у пчеловода Пименова на «хвосте» и, может быть, даже палить ему по колесам из всех видов оружия.

— Пойми, Рома, — сказала я. — Ничего страшного не произошло. Наоборот, мы получили ценнейшую информацию. Мы узнали, что твоя версия блестяще подтвердилась, и господин Пименов действительно неспроста появлялся у нас в редакции. Он действительно был разведчиком и, кажется, неплохим, судя по тому, что он до сих пор помнит мою машину. Теперь мы знаем, что, скорее всего, Пименов, Старостин и Бурмистрова — одна компания. И пчеловод отправился сейчас сломя голову именно на встречу с этой компанией. Он хочет порадовать всех своим открытием.

— Ему есть чем порадовать, — проворчал Ромка. — А вот мы так и будем опять в дураках!

— Когда это мы были в дураках, Рома! — воодушевленно провозгласила я. — Никогда такого не было, и всегда наши враги были в конце концов посрамлены. Но сейчас нельзя торопиться. Ну ты представь — бросились бы мы сейчас в погоню — что из этого получилось бы? Пименов мгновенно нас вычисляет и предпринимает все, чтобы увести нас со следа… А теперь мы можем спокойно и без нервотрепки выяснить, куда этот человек отправился…

— Каким это образом? — подозрительно спросил Ромка.

— Человек, делающий такие крупные закупки, должен пользоваться в магазине почетом, — назидательно заявила я. — Держу пари — в лавке его хорошо знают.

— Может, и знают, — без энтузиазма согласился Ромка. — Весь вопрос — что они скажут?

— Что-нибудь да скажут, — ответила я. — В таких местах люди любят, когда с ними заводят беседу. Разговор скрашивает унылые будни. Главное не показывать, что ты знаешь больше собеседника, и тебя посвятят во все тайны.

Ромка не стал больше возражать. Мы прошли через площадь, и Виктор задержался, чтобы проверить, все ли на месте в машине, а мы с Ромкой проследовали дальше и заглянули в хлебную лавку.

Строго говоря, здесь торговали чем угодно, просто хлебобулочные изделия были основной продукцией. За прилавком присутствовали две продавщицы. Одна из них, женщина лет тридцати, круглолицая и румяная, беспрерывно улыбалась — казалось, улыбка не может покинуть ее лица даже во сне. Вторая была совсем девчонкой, с худеньким серьезным личиком, которое сверху было закрыто до бровей белым, туго повязанным платочком.

Магазин пустовал, и наше появление было встречено сдержанно-любопытными взглядами продавщиц. Мы поздоровались, и я для начала прошлась вдоль прилавков, разглядывая немудреные товары. Продавщицы деликатно помалкивали, не желая вмешиваться в дела незнакомых городских людей, — возможно, они чувствовали, что мы не собираемся ничего покупать.

Впрочем, это было не совсем верно. Мне очень приглянулся хлеб, который продавался в магазине, — пышный, с хрустящей корочкой, совершенно не похожий на тот, что приходится покупать в булочных Тарасова.

— Хлеб у вас замечательный! — объявила я наконец. — Придется взять буханочку.

— У нас хлеб хороший! — с гордостью ответила румяная. — В городе такого не попробуете!

— Это верно, — согласилась я. — А как вы догадались, что мы именно из города?

Продавщица хихикнула.

— Так это ж сразу видно! — пояснила она. — Да и своих мы всех знаем.