который… в общем, во мне сидит… Бля, да я так с ума сойду!

На столе перед майором из воздуха соткалась огромная бутыль Чивас-качелька.

— Ты против вискаря ничего не имеешь? — поинтересовался я у майора.

— Ничего… — Зябликов помотал головой, видимо, исчерпав лимит удивлений.

А вот я все никак не мог успокоиться: на моих глазах творились настоящие чудеса. Которые, по всей видимости, творил я сам. Правда никак этого не осознавая. Но как я это делал? И я ли это делал? Бред! Бред! Бред! А мои руки уже сами собой вскрывали бутыль с импортным спиртным, какого я никогда в жизни не видел, и заполняли по поясок граненые стаканы жидкостью с насыщенным темно-янтарным цветом.

* * *

Как я не пытался вспомнить, что было дальше, у меня не никак получилось. Да и те моменты, которые выдавала моя память, попахивали откровенным бредом сумасшедшего. Или словившего белочку алкаша. Не-е-е, такого и быть не могло: по мановению пальцев я излечивал тяжело больных, доставал из воздуха импортное бухло и платочки для соплей, только что мертвых не воскрешал! Не-е-е, надо держать язык за зубами, а то наверняк в дурку определят! Хотя, с пьяных глаз чего только не померещиться и не приснится.

— Ну, вспомнил? — вновь спросил меня Леня.

— Не-а, — осторожно мотнул я головой, чтобы «не расплескать» набирающую обороты головную боль. Чувствую, ждет меня сегодня жуткое похмелье. — Это я его так? — покрутив в руках изуродованный ключ от мотороллера, спросил я Леню.

— Вот, дерьмо! — хлопнул себя по ляжкам мой новый приятель. — И как мента заставил обосраться при всем честном народе, тоже не помнишь?

— Это все я? — Скорчив недоумение на помятом лице, добавил я.

— Блин, Серега, да ты самое интересное пропустил! — с сожалением протянул Леня. — А как с начальникам ментовки бухали какой-то жутко блатной вискарь на качелях?

— Мы с начальником ментовки бухали на качелях?

— Да не, там у него бутылка была такая здоровая на качелях, чтобы удобно наливать… — Он всмотрелся в мою «непонимающую» физиономию и махнул рукой.

— А с чего это начальник ментовки к нам такой любовью воспылал? — Я решил повысить градус собственного непонимания ситуации, чтобы уже наверняк ко мне вопросов не было. — Да еще и бухали жутко блатной вискарь…

— Блин, Серега, да мне откуда знать? — пожал плечами Леня. — Ты как того мента обосраться заставил, а потом голову начальнику вылечил, вы с ним в кабинете что-то перетерли…

— Лень, ты ничего не путаешь? Я не Кашпировский, головы без аптечных колес лечить не умею. У самого сейчас башка лопнет! Цитрамона ни у кого нет? — спросил я, обведя взглядом присутствующих рядом с обезьянником ментов.

Те поспешно замотали головами. Ну да, если весь этот бред, который я умудрился вспомнить, не привиделся мне в пьяном кошмаре, никто из них реально не хочет обдристаться на ровном месте перед всей честной компанией.

— Можно поискать… — несмело проблеял худенький молодой патрульный. — Цитрамона поискать… — уточнил он.

— Какого, нахрен, цитрамона, Косицин? — громыхнул над моим ухом бодрый и веселый голос. — Лечить подобное надо подобным!

Я скосил глаза, стараясь не двигать головой: я умудрился пропустить момент появления в камере майора Зябликова. Да, это именно он нарисовался передо мой с круглым жестяным подносом в руках (и где только раздобыл?). На подносе стояло два полных стакана, заполненных явно совсем не яблочным сиропом. Бухло! Опять бухло! Да когда же все это кончится? Меня едва не вывернуло на цементные полы камеры.

— Давай, родной! Давай, Сергей Вадимович — лечиться пора!

Сука, и откуда он мое отчество знает? Я, вроде, ничего такого ему не говорил… Хотя, что было после первого стакана качельки? То-то же! Я послушно протянул руку, в которую майор ловко вложил такой эргономичный граненый стакан, по легенде созданный самим архитектором Мухиной, автором скульптурной группы «Рабочий и колхозница», что в Москве на ВДНХ… Бля, ну откуда во мне это берется? Знать такого не знал, ведать не ведал! И на тебе! Я посмотрел в стакан, передернул плечами и принялся загонять в себя осточертевшее спиртное.

Глава 13

После первых двух глотков я поперхнулся и едва не блеванул. Опохмел с утра — ну, не мое это! Не могу я так! Не дорос еще до такого состояния, что ли?

— Тихо-тихо! — Майор попридержал своей рукой, едва не пролитое мною бухло. — Тут с толком надо! С расстановкой…

— Дядь… Товарищ майор… — жалобно проблеял я, отодвигая стакан подальше от себя. — Не идет оно! Не надо! — Попытался отвертеться я от спиртной экзекуции. — Ведь только хуже сейчас будет!

— Ничо-ничо, пацанчик… А вы чего вылупились, ушлепки? — Майор нахмурился, цепляя недобрым взглядом невольных свидетелей: его подчиненных и Леню, с интересом наблюдающих за странными телодвижениями ментовского начальства. — Свалили все нахрен отседова! Тут вам не цирк!

Камера вмиг опустела — связываться с похмельным майором не хотелось никому, и мы остались наедине.

— Глотай, Сережа — лекарство вкусным не бывает! — Придвинулся ко мне мучитель, с силой поднося стакан с вискарем к моему рту.

— Сука, ну почему так… — Успел выдавить я до того, как в мой рот устремилась добрая порция спиртного. Она обжигающей рекой пролетела по пищеводу, затем горячей волной разошлась по венам, и разорвалась в голове. Картинка вмиг смазалась и слегка раздвоилась, ударная доза вискаря неслабо так торкнула по старым дрожжам. Головная боль вмиг улетучилась и я мгновенно опьянел, потеряв ориентацию в пространстве. Но тот неизвестный я, который все время во мне сидел, мгновенно перехватил инициативу:

— Ты охуел совсем, Филипыч? — надсадно кашляя, зашипел я, перехватывая второй рукой практически опустевший стакан. — Утопить в вискаре меня решил, удод?

— Сергей Вадимыч, родной! — обрадовано полез обниматься майор. — Вернулся!

— А я куда-то уходил? — Я огляделся по сторонам. — Бля, нихрена сообразить не могу… Мы что, всю ночь с тобой пробухали, Зябликов?

— Было дело, — довольно улыбаясь, подтвердил майор. — Мне кажется, я понял, в чем твоя проблема, Сергей Вадимыч! — заявил он мне.

— Сука, ну почему я опять в полное гавно? — проскрипел я, допивая остатки вискаря из стакана. — Я жутком в запое, да,