Слухи о своей ведьминской природе я только подогрела, когда начала выращивать волков, да ещё и наказывать за их убийство. Но все усилия оказались не напрасны — болезни среди зверья стали распространяться медленнее. Конечно, вряд ли нам удастся в ближайшее время возобновить торговлю мехами и мясом, но неимущие семьи, которые не могут себе позволить домашний скот, теперь добывают мясо в лесу… С тех пор в замке и поселилась стая Сердца — они были моими первыми волками, я их выдрессировала, и они неплохо защищают замок от недоброжелателей.

— И поддерживают ваш ведьминский статус, — понимающе завершил рассказ королевы Никандр.

— Не без этого, — согласно кивнула она, а затем замерла, молча указав ему вперёд.

Там, у подножья холма, по другую сторону ручья стоял, возможно, тот самый олень, которого Ламия отказалась выслеживать. Он их не видел, склонившись мордой к воде.

Никандр первым поднял лук и прицелился, пока королева давала молчаливые приказы следовавшим за ними стражницам быть тише.

— Если не убьете его с одного выстрела, то не смейте, — неожиданно строго сказала Ламия, заметив, что мужчина целится.

— Что? — удивился Никандр, не опуская лук, но скашивая глаза в её сторону.

— Не выношу зрелища, когда животное умирает в муках. Если не уверены, что он умрёт быстро и без страданий, то не стреляйте.

— Как не стрелять? Он же вот — прямо перед нами. Не упускать же такую добычу.

— Он большой. Его убить трудно, — оценила Ламия размеры оленя, а также его ветвистые рога. — Не трогайте. Пусть уходит.

— Вы издеваетесь? — нахмурился король, не обращая внимания на ладонь, которую она положила на его плечо с целью успокоить. — Наконец-то нормальная добыча, а не очередной комок меха. Я его не упущу.

Олень поднял голову от воды, тряхнул мордой, разбрызгивая капли в разные стороны и медленно направился вдоль берега, удаляясь от охотников. Ламия сжала рубашку на плече короля и потянула её, призывая его опустить лук. Никандр почти подчинился её молчаливому приказу, но в последний момент всё-таки выпустил тетиву.

Стрела попала оленю точно под лопатку. Он всхрапнул и завалился набок.

Ламия дернулась при выстреле короля, резко поворачиваясь к зверю и тут же вернула возмущенный взгляд к королю.

— Что? — самодовольно и легкомысленно спросил он, опуская лук. — Вы же сказали: с первого выстрела. Вот, пожалуйста. Сердце. Смерть мгновенная.

Ламия снова развернулась к оленю, к которому спешила одна из стражниц. Она проверила тушу, а затем радостно кивнула королеве, подтверждая, что у них есть не только отличная добыча, но ещё и убитая без лишнего насилия.

— Вы могли промахнуться, — ворчливо, но не зло, заметила Ламия, направляясь к ручью сквозь высокую траву.

— Не мог, — весело ответил Никандр, который как никогда был горд собой.

Он взглядом проводил удаляющуюся королеву, а затем неспеша начал спускаться следом за ней. Около убитого оленя уже собралось несколько веселых девушек, которые обменивались эмоциями после удачного выстрела мужчины.

— Ваше Величество! — со стороны леса до них донесся женский крик.

Ламия резко остановилась и обернулась. Никандр тоже повернулся назад, оглядываясь и пытаясь понять причину такого резкого и испуганного визга.

— Кабан! — послышалось с другой стороны.

— Бегите!

— Ламия, спускайся! — заорала Дарана, кидаясь от оленя к своей Госпоже.

Но та и с места не сдвинулась, наблюдая за тем, как трава нехарактерно шевелится, и волна по ней стремительно продвигается к застывшему на месте, выхватившему из-за пояса кинжал и готовящемуся к прыжку королю.

— Нет! — закричала и Ламия. — Беги! Сумасш… — она не успела договорить, потому что показался огромный, волосатый свин, который кинулся в ноги короля, переворачивая его и сбрасывая с холма к ручью.

Перед падением Никандр успел всадить ему в спину кинжал и зверь упал. Ещё некоторое время он пытался подняться, истекая кровью и визжа, пока одна из стражниц не добила его.

Король же слетел с холма, перевернулся несколько раз, ударяясь о выступающие камни, и без сознания упал лицом в ручей, окрашивая воду своей кровью.

— Живой? Он живой? — послышались крики женщин со всех сторон.

— Переверните его! Захлебнется! — заорала Дарана, потеряв интерес к Ламии и подбегая к мужчине.

— У него кровь!

— Голова разбита!

— Он дышит?

Никандр пришёл в себя, когда его перевернули на спину.

— Надо же, — хмыкнула Дарана, которая тянула его за руку, вытаскивая из ручья, и первой заметила, как мужчина подал признаки жизни, морщась и постанывая. — Живой! — крикнула она громко, оповещая и остальных женщин.

— Ш-ш, — прошипел мужчина, пытаясь перебирать ногами, чтобы подняться.

— Не двигайтесь. У вас рана на голове, надо осмотреть, — посоветовала стражница.

— Отпусти. Со мной все нормально, — Никандр не оставил попыток принять более подобающее положение.

Он ещё плохо ориентировался, но уже понимал, что упал в ручей у подножья холма и весь вывозился в грязи. Он также чувствовал боль над правым ухом, но рана от поруганного самолюбия причиняла намного больше дискомфорта. Весь триумф после удачного выстрела и попытки впечатлить королеву растворился за одно мгновение. И его место с успехом занял стыд, когда он представил, как свалился в лужу перед женщинами и, что самое ужасное, перед красавицей Ламией.

— Лежите, — настаивала Дарана, положив руку на его грудь и аккуратно поворачивая голову набок, чтобы осмотреть рану.

К ним подбегали одна за другой перепуганные девушки. Ламия же не спешила, а шла размеренно и невозмутимо, как и прогуливалась до этого. По крайней мере, так показалось Никандру, когда он различил среди сапог и пол одежды королеву. Вот только когда она заговорила голос её не был таким беззаботным и спокойным, как несколько минут назад.

— Что там? — требовательно спросила она, останавливаясь около него и передавая свои лук и колчан со стрелами одной из придворных дам.

— Рана над ухом, повязка нужна, — ответила Дарана.

— Подожди. Дай посмотрю, — скомандовала Ламия, кивая своей служанке на грязь рядом с королем. Та понимающе стянула плащ с плеч и расстелила его около мужчины, чтобы королева могла опуститься на колени.

— Я в порядке, — Никандр попробовал вырваться и подняться. Дарана надавила на его грудь сильнее, а Ламия не постеснялась поставить на живот колено и опереться на него, отчего мужчина охнул.

— Лежать, — как собаке приказала она раздраженно. — Голова болит? — спросила, а затем уточнила: — Сама голова, а не рана.