Марина вполне понимала.

– Тем не менее, несмотря на такие проблемы, вы не сменили работу, – сказала она, – на что-то надеялись. Что он осознает свою ошибку? Что будет раскаиваться? Что вернется к вам и продолжит роман?

– Вы не правы, – сказала Леденцова, – я уволилась и дорабатываю последние две недели. Если честно, я ненавижу вашего мужа и видеть его впредь не хочу. Хорошенький, но пустоголовый и жестокий болван с большими претензиями.

Леденцова уже уходила.

– Я советую поговорить с Александрой, – добавила она, обернувшись, – с ней у вашего мужа был роман после меня. У него, честно вам скажу, постоянно с кем-нибудь был роман.

Она повернулась и пошла по супермаркету в сторону винно-водочного отдела.

В кольце был огромный розовый бриллиант. Марина скользнула по нему взглядом, прошла мимо витрины, потом слегка обернулась и снова посмотрела.

– Хочешь? – спросил Дима, отследив ее взгляд.

Бриллиант был дивно хорош и тянул тысяч на пятьдесят долларов.

– Нет, – натурально удивилась Марина, – конечно, нет. Ты задаешь странные вопросы.

Она вскинула голову. На секунду в ее сознании возникла крамольная мысль, что никто и никогда не покупал ей кольца с бриллиантами. Все свои бриллианты она купила сама. Себе. На свои деньги.

– Ты уже поняла, что я ничего не говорю зря? – спросил он как бы между прочим.

– Ты прямолинейный парень, – отметила она, идя прочь от ювелирного бутика.

– Только намекни, – сказал он.

– Я не понимаю, о чем ты, – сказала она. – Я, между прочим, замужем. Счастливо.

– Да? – удивился он. – А я и забыл. Кстати, Леденцова могла лишнего наговорить. Женщины очень болезненно переживают отказ. К тому же я пока не вижу, как информация о том, что у твоего мужа было много поклонниц, может иметь отношение к угрозам в его, твой и Ленин адрес. Если бы Леденцова хотела отомстить твоему супругу, его бы уволили или подставили где-нибудь в рабочей обстановке, в крайнем случае кто-нибудь из ее друзей морду бы набил. Я лично так и сделал бы.

– А если он таки кого-то соблазнил? Чью-то жену? – сказала Марина. – Если все это не всегда ограничивалось флиртом?

– Тогда за что тебя? Несчастную обманутую супругу? А Лена и вовсе ни при чем.

Он улыбнулся одними уголками губ.

– Несчастную обманутую супругу? Ну-ну, спасибо, – сказала Марина.

Дом у Димы был просто огромным. Теплый двухэтажный особняк из крымского ракушечника, он возвышался над лесом, и в нем дышалось легко и свежо. За окнами росли сосны, под которыми лежал снег. В городе снег уже растаял, а здесь лежал на подушках из иголок белыми языками и кляксами.

– Где видела авторучку, не вспомнила? – спросил Дима, слегка наклоняясь к Марине и вдыхая ее запах.

Он был рад, что ее мужу пришлось вернуться домой. Потому что теперь они плавно переместились в его дом, что было, во-первых, безопаснее, а во-вторых, Дима здесь чувствовал себя увереннее. Он сидел на широком кресле с ножками в виде львиных лап, одетый в джемпер и джинсы, и пил горячий глинтвейн. В камине горел огонь. Марина уже изрядно захмелела.

– Я точно помню, что где-то в магазине, – сказала Марина. – В чьих-то руках.

– Вспомни руки, – попросил Дима. – Или бумагу, на которой что-то писали. Что там было? Печать? Бланк? Записка? На руках были кольца? Маникюр? Заусенцы?

Марина наклонилась вперед и положила локти на журнальный столик. За окном шумел лес.

– Не помню, – сказала она, – вот ужас-то! Если бы только я могла вспомнить.

Перед глазами все плыло. Она понимала, что может позволить себе быть слабой, глупой, пьяной. Любой. Что ее отнесут в постель, уложат, решат ее проблемы и обеспечат комфорт и безопасность. Марина ощутила, что глупеет. Столько лет она думала, думала, думала, и вдруг рядом оказался кто-то, кто думает быстрее и лучше. Мозг, казалось, сам собой переходил в режим минимального энергопотребления. Присутствие Димы расслабляло.

– Дима, спасибо, – сказала она.

– На здоровье, – откликнулся он. – Неважно, за что ты говоришь мне спасибо, но – на здоровье.

Лес продолжал шуметь, как будто хотел что-то сказать.

Дима нес Марину вверх по лестнице на руках. Руки были сухими, горячими и сильными, и Марина свернулась калачиком. Затуманенный алкоголем мозг и расслабленное тело наслаждалось тем, что его баюкают, мягко и надежно. Дима нес ее медленно, затягивая сладкий и уютный момент.

– Спи, – сказал он, уложив Марину на огромную кровать и накрыв одеялом.

Телефон у Марины зазвонил, она перевернулась на спину и достала аппарат.

– Да, дорогой, – сонно сказала она в трубку.

Виталик орал в трубку истерически, громко и визгливо.

– Что с тобой? – спросила Марина, с трудом садясь на кровати. Дима улегся на вторую половину кровати и вытянул ноги. – Мужской халат и тапки? Это Димы. Кто такой Дима?

Никогда раньше муж не повышал на нее голос.

– Виталик, успокойся, – сказала она, – что ты кричишь?

– Где ты? – спросил Виталик. – Что за номера, Марина? Ты сейчас с этим Димой, да?

– Ревнует, значит, любит, – философски заметил Дима, вытянувшись рядом с Мариной в джинсах и джемпере. Одну руку он закинул за голову, удобно устроившись на высокой подушке.

– Ты мне изменяешь! – продолжал Виталик. – Пока я был в больнице, пока я лежал на шоссе, пока меня везли в машине с кляпом во рту и с завязанными глазами, ты была с ним!

– Виталик, дорогой, – сказала Марина, – ты не прав. Ты сильно не прав. Знаешь, почему мы до сих пор живы?

– Я все понимаю, – кричал Виталик. – Все. Если ты через полчаса не будешь дома, я с тобой разведусь, так и знай.

– А кто такая Леденцова, а? – спросила Марина.

Не дожидаясь ответа, она отключила телефон, повернулась на бок, закуталась в одеяло и заснула. Дима легко, одними глазами, улыбнулся и тоже закрыл глаза, ощущая себя овчаркой, которая спит у ног хозяйки, и наслаждаясь тихим дыханием любимой женщины. За окном пошел дождь, сначала легкий, потом сильнее и сильнее.

– Где фотография? – спросил человек сверху. На нем шуршал пластиковый плащ. Капли колотили по решетке, по Лене, по земле, заливая все холодной водой.

Лена попыталась встать с большого кома глины, на котором сидела. С третьей попытки ей удалось.

– Почему ты меня предал? – спросила Лена. – Я ведь верила, что все будет хорошо.

Ее лицо было совершенно мокрым. Голова болела.

– Все и будет хорошо, просто отлично, – подтвердил человек, стоящий на краю ямы, – где фотография? Скажи мне, я тебя выпущу, и мы снова будем вместе.