Заметьте, это решение отличается от «да, я хочу заниматься сексом, но мне не нравится, как ощущается конкретно эта стимуляция». Нет, это скорее «я не могу позволить себе наслаждаться этим из-за значения, которое я решил придать этому занятию». Многие годы я встречал мужчин, которые не позволяли своим женам целовать их соски, потому что «такое нравится только геям». Я встречал женщин, которые отказывались доставлять удовольствие руками своим мужчинам, потому что «я должна использовать для этого свою вагину». Я был свидетелем того, как и мужчины, и женщины отказывались от дружелюбного влажного пальца рядом с их анальным отверстием, потому что «это какое-то извращение». Не «это больно» и даже не «мне будет больно», а «это мерзко».

Это немного похоже на то, как мы открываем для себя новые блюда во время путешествий. Некоторые пробуют и оценивают незнакомую пищу в зависимости от ее вкуса. Другие спрашивают, что это, и решают, пробовать или нет, основываясь на том, как звучит описание этой еды. «Бутоны одуванчиков? Цветы созданы для того, чтобы ими любоваться, а не чтобы их есть». «Аллигатор? Сомневаюсь, что он хорош на вкус». «Кабачок в два метра длиной? Не, ну это уже совсем подозрительно». С таким отношением вы упускаете множество уникальных вещей, которые преподносит нам жизнь.

Если вы пытаетесь все в своей жизни держать под контролем, вам будет очень тяжело насладиться анархией вашего тела (если только вы не решите для себя, что секс – то самое место, где можно спокойно дать себе свободу действий). Конечно, страх потерять контроль не всегда связан с сексом – у многих людей он является частью какой-то более серьезной скрытой проблемы. Сексологи нередко сталкиваются с повернутыми на контроле чудиками. Эти пациенты часто указывают нам, как выстраивать лечение, как переставить мебель и почему нужно поменять музыку в приемной. Им часто хочется оспорить ответ – а потом жаловаться, что мы тратим их время.

Хороший секс требует от нас, чтобы мы добровольно согласились на нарушение наших личных границ и приняли тот факт, что тоже собираемся нарушить границы другого человека. Естественно, это необходимо для того, чтобы создать близость в сексе.

Зачастую в сексе мы вставляем часть своего тела в тело другого человека: язык, палец или пенис в рот, вагину или анус. Для некоторых людей это добровольное временное нарушение личного пространства и есть секс. Но если вам трудно с этим смириться, то никакой самый твердый стояк и никакая самая дорогая смазка вам особенно не помогут.

Достаточно ли вы вовлечены в процесс, чувствуете ли себя достаточно комфортно для того, чтобы давать партнеру полезную обратную связь, когда что-то происходит? Если нет, как ему или ей узнать, что вы чувствуете? Некоторые люди любят слова, другие отдают предпочтение жестам. И все равно кто-то считает, что психическое и эротическое так неразрывно, что каждый партнер на интуитивном уровне понимает, что испытывает другой человек. (Звучит как что-то, придуманное кем-то под действием легких наркотиков в шестидесятых.) Для взрослого человека, живущего в двадцать первом веке, откровенно разговаривать с партнером – это лучший возможный вариант.

Но некоторые люди слишком замкнуты, чтобы выражать свои чувства. Им кажется, что их опыт никому не интересен или что разговоры о нем отталкивают других или выглядят неуместными (например, кто-то может сказать: «Я хочу разговаривать обо всем, но стараюсь не использовать сленг и грубые слова, потому что это не по-женски»).

Некоторые люди стесняются разговаривать во время секса, потому что искреннее выражение чувств делает их уязвимыми, а это и правда пугает. Они правы – люди будут лучше понимать, что ты чувствуешь, когда ты об этом говоришь. Как терапевт, я изучаю, что именно делает этот процесс таким мучительно сложным: признание человеком того факта, что ему хорошо, противоречит его представлению о собственной скромности или нравственности? То, что мы чувствуем хоть что-то, связанное с сексом, идет вразрез с нашим представлением о себе? Без искреннего общения в сексе явно чего-то не хватает. Так как объяснить это подавление чувств?

Что поможет вам чувствовать себя более комфортно при нарушении личных границ в сексе (по обоюдному согласию), так это уверенность в том, что это закончится, как только прекратится сам секс. Мы можем смириться с тем, что в выходные нам предстоят важные соревнования по теннису, когда знаем, что все волнения закончатся сразу после матча. Мы подаем мяч «свечой», когда противника слепит солнце, но мы же не будем после матча закидывать его ключи от машины подальше в кусты.

Но если личные границы не соблюдаются вне секса, тяжело впускать человека в свою зону комфорта во время него. Вообще, если в отношениях существует адекватное разделение полномочий, секс может быть тем самым местом, в котором кто-то позволяет себе говорить «нет». Конечно, иногда люди делают это не напрямую, ссылаясь на головную боль, ссору, усталость или завал на работе.

Травма Сальвадоре мало была связана с сексом. Чтобы развестись с ним и выйти за другого, его жена много лет назад обвинила его в нападении, через суд добилась, чтобы ему запретили приближаться к их детям, а потом забрала все их общие деньги. Он был так убит горем и выжат бесконечной чередой малоприятных встреч с адвокатами, социальными работниками и психотерапевтами, что в конце концов еще и потерял работу. Он отстранился от всех людей в принципе, но в особенности от женщин.

Три года назад он встретил Элизабет, полную одинокую женщину, которая устала от жизни в одиночестве. Она хотела секса. А еще хотела, чтобы к ней прикасались. Сальвадоре, которому на тот момент было шестьдесят два, практически не мог дать ей ни того, ни другого. Так что Элизабет решила, что им нужна «секс-терапия», по большей части для того, чтобы исправить его. На первых наших сеансах Сальвадоре практически не мог на меня смотреть. Элизабет жаловалась на многие вещи: его одежда была старой и плохо на нем сидела, ему бы лучше подстричься, он вечно мямлит, он неряшлив в быту и так далее.

Все эти наблюдения были оправданными, но бесконечной критикой Элизабет напоминала Сальвадоре о его бывшей жене, которая годами упрекала его в том, как он жалок. Более того, уже тот факт, что он в отношениях, напоминал Сальвадоре о его браке, и это вызывало у него ужасную тревогу.

Сальвадоре и раньше никогда не был чересчур зациклен на прикосновениях или на сексе, а сейчас он был слишком травмирован, чтобы доверять партнерше и устанавливать с ней близкую связь, и его попытки физического выражения любви, да и просто его комфортного физического присутствия, терпели крах перед лицом огромного эмоционального стресса. Как мы вскоре обнаружили, тогда, давно, он в конечном счете справился с угрозами бывшей жены и нескончаемыми агрессивными расспросами полиции и социальных работников через диссоциацию. Его мозг просто прекратил сознательную психическую деятельность, нарушив нормальную обработку внешних раздражителей, оградив разум мужчины от событий, которые его психика не могла больше выдерживать.

Несомненно, одной из причин, почему он так болезненно реагировал на судей и социальных работников, была его неспособность отстаивать себя, и его невыразительные подавленные жесты и плохой уход за собой играли на руку его бывшей жене, заявляющей, что он не способен воспитывать детей.