– А я женщина. Он пренебрежительно относится… Относился к женскому полу. Это у него из детства, от матери. К тому же знала, с кем имею дело, поэтому каюта у меня с настроенной персональной изоляцией. Снаружи не вскрыть.

Вангьял прижал меня к себе крепче.

– Пытался? – Голос его прозвучал глухо.

Я произнесла что-то вроде «угу». Не хотелось вдаваться в подробности.

– А оружие? – после паузы задал он новый вопрос. – Оно такое эффективное. Почему не воспользоваться им?

Я заулыбалась. Разум человека, привыкшего планировать и нести ответственность, не мог просто так оставить без анализа события прошлого, приведшие к катастрофе.

– Это просто. У Мака есть аварийные режимы, а у экипажа есть инструкции и четкий регламент. Знаешь, почему на рассвете мы должны отнести экипировку на корабль? Мак записывает в судовой журнал все, и если я задержу сдачу без полевой необходимости, то буду обязана ответить по закону. Мы помещаем оружие в хранилище, а Мак его запечатывает. Побег конвоируемого запустил аварийную программу, при которой отсек не вскрыть. И, забегая вперед, винтовки и экзоскелеты были разряжены. Это новинка истребителей этого класса – в аварийной ситуации по запросу экипажа перераспределять энергию, в том числе и от батарей оружейного отсека. Благодаря этому выжили мы с Маком, благодаря этому у меня была возможность хотя бы попытаться реанимировать погибающих.

– Синяя могуэй, – со смехом проговорил Вангьял. – Скажи, что такое «реанимировать»? Это я совсем не понял.

Я развернулась на спину и прикрыла лицо ладонями. Как же сложно. Теперь, когда я могла говорить с ним открыто, я рассуждала, смешивая его язык со своим, совсем не считаясь с тем, как сложно его разуму одновременно вникать в конструкции русского Геи и разбираться в хитросплетениях технического прогресса. А еще эта наша разница культур и социального развития. И конечно, столетия эмансипации, а затем и несколько десятилетий матриархата. Я представила Вангьяла, уроженца патриархального общества, на Гее или Земле, где властвует и процветает эгалитаризм. И заулыбалась, и даже успокоилась. Вот тут он легко освоится, с присущим ему спокойствием и любопытством, он сначала изучит среду, а затем с восторгом примет ее, как изучил и принял меня. Его разум жаждет свободы, я чувствовала это с того самого дня, как очнулась в его кровати, а мой социум, несмотря на множественные запреты и строгое право, в десятки раз свободнее его Лхасы.

– Реанимировать – это значит спасти жизнь теми приборами медицинскими, которые сканировали тебя. – Я развернулась и снова взглянула на его лицо, освещенное ярким светом спутников, проникающим сквозь распахнутые окна. – Спасибо тебе.

От неожиданности он растерял свою невозмутимость и удивленно взглянул на меня.

– Я так и не сказала спасибо. За то, что спас в лесу, за то, что не относился ко мне, как к рабыне, за то, что учил меня, за то, что уважал, что помогал всегда и везде, что терпел мою гордыню…

С каждым моим словом Вангьял будто терял все новый и новый слой брони. В его глазах светились беспомощность и смущение. Кажется, он понятия не имел, что я могу его благодарить.

– За то, что помог уничтожить Кобольда, и за то, что собирался спасти из плена. Спасибо за то, что принял мои взгляды и никогда не навязывал свои.

Он не шевелился и не дышал. Наконец, спустя мучительные секунды, он выдохнул:

– Я не такой. Я заставил тебя остаться со мной.

Я рассмеялась:

– Ты не идеален.

Он засмеялся в ответ, и я поняла, что мои выводы верны. Вангьял не создан для патриархального строя. Его разуму тесно в рамках этого общества, а другой он пока видел лишь в моем лице.

Довольно неожиданно он подхватил меня и перетянул на себя, вынудив буквально лечь сверху.

– Так лучше, – прокомментировал Вангьял свое странное поведение.

Сложила руки на его груди и оперла на них подбородок. Смотреть ему в глаза так было действительно удобнее. Он провел пальцами по моим волосам, заправив несколько непослушных прядей за уши, и едва слышно проговорил:

– Ты мне снишься.

Коснулся моего лба, очертил линии бровей и носа – я закрыла на мгновение глаза, наслаждаясь бережной лаской и волшебным ощущением близости, какой до этого момента не знала. Вангьял меж тем сосредоточился на моих губах. Я чуть приоткрыла рот и прикусила зубами его палец, а он выдохнул и замер.

– Могуэй бродят в свете лун, прекраснее самой прекрасной из дев, – прошептал почти благоговейно Вангьял. – Соблазны таят их бледные тела, искры озерных вод прячутся в непокрытых волосах. Сладкие звуки речей их сводят путника с ума…

Я лизнула его палец, и он сбился с мысли.

– Чары их ласк лишают сна и покоя…

Я чуть пошевелилась и надавила бедром на его пах, Вангьял со стоном выдохнул, снова потеряв нить повествования. Он лежал подо мной обнаженный по пояс и играл со мной в нечто чувственное и потрясающее. Только отвечать достойно я пока не умела, поэтому действовала больше интуитивно, исходя из собственных ощущений.

– Взглянешь ей в глаза – лишишься тела и духа своих, и будет вечно играть она твоим разумом. И не будет тебе больше жизни без Могуэй. И в свете лун ты станешь бродить за ней следом, послушный и беспомощный…

Я отпустила его палец. Послушный и беспомощный? Эта мысль понравилась мне больше всего.

– Забери меня снова, – прошептал он хрипло. – Сама. Не потому, что этого хочу я, а потому, что этого хочешь ты.

На последнем слове он закрыл глаза и задержал дыхание. Его желание я ощутила столь же остро, как свое собственное. Я приподнялась, оперлась руками о помост, служивший нам кроватью, и склонилась к его губам. Почувствовав мое дыхание совсем близко, он приоткрыл их.

– Сними одежду, – велела я.

Не открывая глаз, Вангьял поспешно исполнил приказ. Я немного отодвинулась, дабы освободить ему пространство, а заодно открыла себе вид на его восхитительное, сексуальное тело. Соблазнительный, сильный… Я протянула руку, коснулась его груди, заставив вздрогнуть, и заскользила пальцами вниз. Невероятный, неповторимый мужчина с желтыми, как янтарь, глазами. Очертила мышцы его живота, коснулась паха. Вангьял выдохнул и немного выгнулся. Чувственный и нежный…

– Забава, – позвал он едва слышно.

Нетерпеливый.

Я скинула мужское платье, что служило мне ночной сорочкой, и забрала такого беспомощного воина силы. Он застонал хрипло, протяжно, когда я медленно опустилась сверху, погружая его в себя как можно глубже, а затем приподнялась. Его руки сжали мою талию, непроизвольно направляя мои движения, стараясь изменить их темп. Я усмехнулась. Нет, мой непослушный воин, ты будешь терпеть и подчиняться мне.

Стараясь не потеряться в болезненном наслаждении, я продолжила мучить его. Он выгибался и стонал и с мольбой шептал мое имя снова и снова, я наблюдала за ним из-под ресниц и тонула в том удовольствии, которое дарили мне его мучения и он сам.