Эх, а это состязание начинает доставлять удовольствие. Пусть даже попервоначалу рука останется у Высочества. Легок на помине…

В комнату Неррона постучали, как стучится тот, кто не привык оказываться перед закрытой дверью. Неррон загнал паука обратно в медальон и открыл.

– Вот, полюбуйся! – Луи с упреком повертел у него перед носом полинявшим рукавом рубашки. – На этом постоялом дворе не умеют даже толком выстирать платье! Как по-твоему, что скажет мой отец, если я ему оттелеграфирую, что Лелу сегодня утром вылавливал у меня из волос вшей?

Неррон представил себе люстру, составленную из косточек Луи. Воображение – чудесный дар.

– Что у нас следующее по списку?

Ага. Отведал крови. Жажда охоты… Среди предков Луи было слишком много князей-разбойников, чтобы выработать против этого иммунитет.

– Приведите двух других – увидимся за конюшней.

Неррон хотел было захлопнуть дверь, но Луи вставил между дверью и косяком свой дорогостоящий сапог.

– А ты, гоил, бука. Мне кажется, ты утаиваешь от нас кое-какие подробности касательно этих поисков.

С чего бы мне, ваше высочество? Чтобы надоумить тебя или твоего папашу самостоятельно отправиться искать арбалет?

– Спросите Лелу. Он знает больше меня, – возразил он. – А что до вшей, почему бы вам не попросить хозяина в виде компенсации простить вам счет за вино?

Луи стер со лба особо упитанный экземпляр и с отвращением раздавил его между пальцами.

– Ну ладно, – сказал он и убрал сапог из-за двери. – За конюшней. Но смотри не забудь. Ждать я не люблю.

Дожидаться пришлось, конечно же, Неррону. Видимо, его высочество задержался, чтобы отловить еще парочку вшей. Странно, что туалетная вода, которой поливался Луи, не убивала их на месте. Омбре горой высился позади вверенного его защите Высочества, но Лелу, как обычно, не переводя духа, продолжал увещевать своего ученика. Он замолк лишь тогда, когда заметил Неррона, стоявшего рядом с оседланными лошадьми.

– Из твоих слов Лелу сделал вывод, что прежде, чем мы доберемся до арбалета, нам предстоит еще найти сердце и голову. Так?

Луи держал бездонный кисет за золотой шнур. Он ласково водил по нему рукой, будто напоминая, что не Неррон, а именно он до настоящего времени проявил себя самым находчивым охотником за сокровищами.

Идиот голубых кровей.

Неррон поглядел на него с невинной улыбкой.

– Да, так оно и есть, – сказал он.

Пожалуй, будет дальновиднее, если у Лелу сложится впечатление, что он, Неррон, держит его в курсе относительно всех деталей экспедиции. Благодаря этой уловке Жук задавал не слишком много вопросов. Но сейчас самое время несколько уклониться от правды.

Он скроил озабоченную мину.

– До меня дошел печальный слух, что голову из Альбиона унес один шпион. Прежде чем мы настигнем его в карете или на поезде, он, возможно, успеет завладеть также и сердцем. Так что я предлагаю прибегнуть к колдовству, чтобы перехватить его.

Луи наморщил свой обманчиво высокий лоб.

– Альбион. Вечно этот Альбион… – проворчал он. – Папаша слишком с ними церемонится. – Лелу почесал востренький носик. – Однажды я уже путешествовал при помощи колдовства. Очень нездоровое занятие. После этого со мной вела беседы моя собственная тень.

Неррон вытянул кожаный мешок из сумки у седла.

– Не извольте беспокоиться. У нас, гоилов, особая магия, без всяких побочных действий.

Он не имел ни малейшего понятия, как эта магия действует на людей, но, разумеется, не стал об этом говорить.

В мешке содержалась земля, которую Неррон накопал перед подъемниками на месторождении у склепа Гуисмунда. Он был уверен, что след сапога, найденный там, принадлежал Бесшабашному. Лелу недоверчиво наблюдал, как Неррон распределяет землю на плоском камне. Чудесная возможность одним махом отделаться от всех троих! На секунду он едва не поддался этому искушению. Но у Луи была рука, а познания Лелу могли пригодиться в экспедиции за сердцем.

А что же водяной, Неррон?

Он скользнул по Омбре беглым взглядом. Его инстинкт подсказывал, что водяной тоже еще понадобится – хотя бы для того, чтобы избавить его от необходимости убивать двух других самому.

– Что ж… нет ничего проще. Если только вы будете следовать моим указаниям. – Неррон нетерпеливо подозвал их к себе. – В левую руку – поводья, правую – на плечо стоящего впереди.

Лелу пришлось приподняться на цыпочки, чтобы достать до плеча Луи, Высочество перед тем, как прикоснуться к водяному, натянул на руки перчатки из телячьей кожи, а Омбре схватил Нерроново плечо такой мертвой хваткой, будто хотел предостеречь: мол, пальцы мои в состоянии наделать немало вреда.

Неррон ступил сапогом на землю, на которой за несколько дней до того стоял Джекоб Бесшабашный, и ощутил разлившийся в воздухе запах соли.

Вода.

Его передернуло.

Только бы не пришлось погружаться в нее по самую шею.

Итак, голова есть. Сняв номер в пансионе, чтобы после ледяных водных процедур, по крайней мере, выспаться в теплой постели, Джекоб поймал себя на мысли, что у него до смешного радужное настроение. Из поезда они вышли в Сан-Рикé, маленьком городишке, чьи узенькие улочки хранили память о времени, по другую сторону зеркала давным-давно преданном забвению. На рыночной площади стояли фахверковые дома, крыши которых настелили еще великанцы, а рядом с ними – церковная колокольня, звонившая всякий раз, когда смерть забирала кого-то из жителей.

Тем же вечером Лиска отправилась на поиски конюшни, чтобы нанять лошадей, а Джекоб послал телеграмму Данбару и Хануте в надежде разузнать что-нибудь новое, что могло бы поспособствовать в их поисках сердца и руки. Он не знал, как истолковал Данбар последние новости: пришел ли он к выводу, что они нашли голову и тем самым подтвердили его теорию? Джекоб надеялся, ему будет, по крайней мере, приятно узнать, что они оба остались в живых. Телеграфировал он и Валианту, чтобы карла не слишком падал духом. Правда, ни о голове, ни о том, где они в настоящий момент обретаются, он ему не сообщил. Джекоб не доверял пройдохе Валианту, но карлик все равно достаточно скоро узнает, что охотник и не собирался продавать арбалет с молотка.

На дворе стоял первый теплый весенний день. Несмотря на это, босоногая девочка, торговавшая на углу улицы первоцветами, зябко поеживалась. Она была худенькой, как птенчик, и рыжеволосой. Лиска была едва ли старше, когда Джекоб впервые увидел ее в человечьем обличье. Он купил у девочки букет – Лиска очень любила первоцветы. Маленькая ручка протянула ему цветы, и в этот миг боль вновь пронзила ему грудь.