был не виноват! – запротестовал Чарли, вспомнив инцидент с пирогом-ищейкой, который размазался по его лицу.

– Ты попытался увести у меня наставника – ты ещё как был виноват!

Вдруг во взгляде пожилой женщины промелькнула искорка осознанности.

– А я когда-то давно написала книгу, – сказала она неуверенным голосом.

– Да, написали, – поддержала её Мангустина, – вот она.

– А-а, – произнесла почтенная Мелисса. Увидев книгу, она наморщила лоб, словно смотрела на близкого ей человека и никак не могла его узнать.

– А знаете, почтенная Мелисса, я испробовала почти все ваши рецепты, даже самые сложные. Я одна из ваших самых преданных поклонниц.

– А-а… – снова произнесла почтенная Мелисса. По её интонации было понятно: она догадывается, что должна что-то на это ответить, но не знает, что сказать.

Мангустина вздохнула и, так как почтенная Мелисса не собиралась брать свою книгу в руки, убрала её обратно в портфель.

– Я бы дорого заплатила за её автограф…

– Тебе есть чем платить, милая? Тогда плати! Плати, пока можешь! А у меня больше ничего не осталось! – И вдруг пожилая женщина резко развернулась к Мангустине и вцепилась ей в руку. Мангустина не на шутку испугалась, но руку отдёрнуть не успела. Тут почтенная Мелисса встретилась взглядом с Чарли, и на её лице появилось вопросительное выражение. Взгляд снова стал потерянным, кожа вокруг глаз оплыла, а морщины стали похожи на круги на воде. Она отпустила руку Мангустины.

Чарли показалось, что он только что поборол мощнейшего великана, который чуть не сломал ему рёбра. Он крепко сжал правый кулак и перевёл дух. Мангустина смотрела в окно, пытаясь успокоиться. Молчание становилось невыносимым. Но немного погодя Мангустина разрядила обстановку, найдя новую тему для разговора:

– Спрошу чисто из любопытства… та отвратительная штуковина у тебя в саду – неужели это тыквина, которую Учитель Лин поручил тебе вырастить?

Чарли стало стыдно:

– Ну да, так что если он хотел приготовить из неё суп…

– О-о-о… Лучше тебе пока не знать, как он на это отреагирует – будешь крепче спать! А вообще тебе пора прополоть сад, пока ваш дом не превратился в джунгли.

– Знаю. Странно, что он так быстро зарастает… Я ведь почти не использую магию.

– Да, но твоя бабушка Магистр, а так как она сейчас… больна, то растения поглощают всю её силу, поэтому они так буйно растут. И пока почтенная Мелисса живёт в этом доме, они так и будут сходить с ума.

Говоря это, она разглядывала убранство комнаты. Чарли заметил, что она старалась не смотреть на его бабушку. И тут вдруг Мангустина уставилась на стену:

– Какая необычная картина…

– Это мама нарисовала. Она… достаточно абстрактная, – уклончиво ответил Чарли.

Мангустина разглядывала картину с таким интересом, что Чарли даже стало неловко. Он понимал, что у его мамы нет таланта к рисованию, но ему всё равно не хотелось, чтобы Мангустина критиковала или комментировала её работы.

– А она случайно не вверх ногами висит? – спросила вдруг Мангустина, нахмурив брови.

– Обед готов! – крикнула Цезария, спасая Чарли из неловкой ситуации.

Почтенная Мелисса послушно спустилась вниз с Мангустиной и Чарли, и после инцидента, произошедшего в комнате, Чарли почувствовал огромное облегчение. Мама ждала их у накрытого обеденного стола, посреди которого, словно на троне, возвышалась потрясающего вида пицца.

Но Мангустина не торопилась садиться за стол. Она рассматривала развешанные на стенах картины, нарисованные Цезарией. Её внимание особенно привлекло незаконченное полотно, которое стояло на мольберте. Цезария, польщённая таким интересом к её работам, подошла к Мангустине.

– Над этой я работаю уже третий день, но пока не уверена насчёт цветов. Как думаешь, оставить как есть? Как тебе цветовая гамма?

Начатая картина была в зелёно-коричнево-фиолетовых тонах. Чарли скрестил пальцы в надежде на то, что Мангустина забудет, что врать нехорошо. Хотя он уже успел убедиться, что обманывать она совсем не умеет…

– Да, – сказала она, – это так… это просто… – Она выглядела ужасно сконцентрированной, а потом вдруг схватила полотно, не особо церемонясь. – Это потрясающе! – прошептала она.

Чарли был удивлён – так искренне это прозвучало.

– Что ж, я польщена! – воскликнула Цезария и рассмеялась. – А теперь пора приниматься за пиццу! Давайте-ка за стол!

Она направилась к своему месту, а Чарли, воспользовавшись моментом, признательно улыбнулся Мангустине:

– Спасибо, что подбодрила её! Теперь она целую неделю будет в хорошем настроении. Ей сейчас это очень нужно!

Мангустина подошла к нему так близко, что он почувствовал, как ему передаётся исходящее от неё тепло.

– Скажи, твоя мама давно начала рисовать? – тихо шепнула она ему на ухо.

– Да, несколько лет назад. – И тут он вдруг понял, что страсть к рисованию появилась у его мамы ровно пять лет назад. Произошло это именно в тот момент, когда исчезла бабушка…

– Это не абстрактное искусство, – прошептала Мангустина, и Чарли заметил, что она побледнела. – Твоя мама рисует руны, ну… то есть пытается: они у неё не очень выходят. Она мешает цвета, поэтому руны непросто расшифровать, но замысел очевиден – это защитные заклинания… И на последнем полотне она попыталась изобразить очень мощную руну.

– Ты что, хочешь сказать, что моя мама занимается магией, не отдавая себе в этом отчёта?

– Я хочу сказать, что глубоко в подсознании твоя мама убеждена, что кто-то в этом доме находится в смертельной опасности.

13

Чёрная аллегория

Во время обеда Мангустина вела себя странно. Её жесты были то резкими, то нарочито сдержанными, словно она была рада находиться у Чарли дома, но до ужаса боится совершить какую-нибудь оплошность. Сначала Чарли думал, что она тушуется оттого, что сидит за одним столом с директором школы. Но Мангустина открыто восхищалась Цезарией, а значит, её смущало что-то другое.

Вообще Чарли никак не удавалось понять Мангустину. Иногда она вела себя вполне приветливо, а потом вдруг резко отстранялась… И всегда была готова защищаться. Даже этим утром они почти поссорились целых два раза, при том что Чарли умел профессионально нейтрализовать любые конфликты своей фирменной улыбкой. Так как же у неё получилось довести его до белого каления утром? Он попытался вспомнить их разговор во всех подробностях и, прокрутив в голове слова Мангустины, подпрыгнул как ужаленный. Тогда он не обратил на них особого внимания, но ведь она в сердцах сказала: «Ну, давай объясни мне, как же ты собираешься меня превзойти. А у тебя ведь всё для этого есть: и крыша над головой, и Спутник мага, и знаменитая бабушка-волшебница!»

Крыша над головой…

И тогда