Избранная тысяча, отдельный или, как ныне говорили, «опричный» полк вытягивался в походную колонну. Первой, как и положено, шла сторожевая сотня, затем государь с малой свитой, дальше — основные силы, чуть позади — часть холопов с заводными конями, навьюченными съестными припасами, подстилками и иным, важным для долгого перехода добром. Кто поленивее — на заводных скакунах даже рогатины, броню и щиты оставляли. Правда, таких разгильдяев оказалось немного. Все же — избранные бояре, а не оторванное от хозяйственных дел ополчение.

— Прости, государь, что от мыслей отвлекаю, — пристроившись стремя к стремени, заговорил князь Сакульский. — Но есть у меня одно важное предложение.

— Сказывай, Андрей Васильевич, — степенно кивнул Иоанн.

— Считаю я, государь, избранной тысяче надобно не по следу Михайло Воротынского идти, а татарским путем. Так спокойнее будет… Тебе же с лучшими и храбрейшими из бояр следует за основными полками скакать, дабы сильно не опоздать и во главе войска встать вовремя.

— Зачем же так нежданно планы свои менять, Андрей Васильевич?

— Чем южнее пойдем, тем для Руси спокойнее. Рубежи прикроем от возможных набегов. Увидят, какая сила на границе: то татар десятки тысяч, то кованая рать. Вот и побоятся нынче наши земли тревожить…

Говорить правду Зверев опасался. Вдруг молодой неопытный правитель испугается и захочет войско от Казани развернуть? Вероятность же османского набега — где-то пятьдесят на пятьдесят.

— Разве не ты, Андрей Васильевич, сказывал, что татары идут быстро, а кованая рать — медленно? Коли южным путем избранной тысяче двигаться, она очень сильно к общему сбору опоздает.

— Посему и предлагаю я, государь, тебе коротким путем скакать. Дабы ты во главе рати вовремя встать успел. В тебе, Иоанн Васильевич, половина русской силы. Ты — помазанник Божий, в тебе высшая доблесть собрана. А что такое опричный полк? Полтораста сотен, одна десятая от армии твоей. Коли мы припозднимся, никто и не заметит.

Андрей льстил так, что самому тошно стало, однако царь не поддался — отрицательно покачал головой:

— Хитришь чего-то, княже. Опять лжешь, изворачиваешься. С тобой побеседуешь — поневоле в колдовстве подозревать начинаешь. Разве честные люди так себя ведут? Честные люди прямые и открытые, у них свет на лицах и в глазах чистота.

— У меня на лице загар, — нахмурился Зверев. — Коли так, скажу прямо. Я твой советник, государь, и как советник настаиваю, что не на Муромскую дорогу полку нашему сворачивать надобно, а к Коломне. И на требовании сем я твердо стою!

— Что же у Коломны случиться должно? — поинтересовался Иоанн.

— Ничего, — спокойно соврал Андрей. — Но со стратегической точки зрения прикрыть южные рубежи весьма полезно. Коли десятая часть общей рати чуть припозднится, большого вреда не будет. Зато порубежью — куда как спокойнее.

— Что скажешь, Афанасий Иванович? — повернул голову к воеводе опричного полка правитель.

— Дельно Андрей Васильевич сказывает, — внезапно поддержал Зверева князь Вяземский. — Коли полки у порубежья имеются, оно на Руси завсегда спокойнее. Однако же и задержка выйдет немалая. Тебе решать, государь.

— Главное, чтобы Иоанн Васильевич вовремя добрался! — немедленно встрял Андрей. — Остальные же ратники могут и припоздниться, невелика потеря.

Рисковать жизнью царя в возможной драке ему совсем не улыбалось. Эту вилку он осознал еще несколько лет назад: будет жив Иоанн IV — будет существовать Россия. Не будет — ее растопчут и разорвут.

— Коли вы, воеводы, на том помысле сходитесь, — кивнул Иоанн, — быть посему. Поворачиваем на Коломну.

Шедшая по четыре в ряд тяжелая конница вытянулась по дороге почти на семь верст, добрых двенадцать километров, менять заводных лошадей могли только на ночных привалах, а потому шли довольно медленно. Возле Коломны опричный полк разбил воинский лагерь только через два дня после выхода из Москвы. И здесь Зверев сделал совершенно гениальный ход. Он предположил, что во имя успеха казанского похода было бы полезно отслужить молебен в древнем Голутвинском монастыре, отстроенном в честь победы князя Дмитрия над Мамаевыми полчищами. И истово верующий Иоанн попался, как мальчишка: собрав еще около полусотни бояр, государь торжественно отправился в Богоявленский собор. Князь Сакульский в число избранных не попал — но особо по этому поводу комплексовать не стал. Царственный молебен давал полку лишних двое суток отдыха — а Изольд и Илья ушли вперед дозором еще прошлым утром. Десятники получили строгий наказ: дойти один до Рязани, другой до Тулы, оценить обстановку и, ни во что не ввязываясь, вернуться к Коломне с известиями. А буде рать уже двинется — нагнать на рязанской дороге.

Государь вернулся к полку вечером после Дорофеева дня [19 июня.], тотчас чужой холоп прибежал к Андрею и потребовал его царским именем к соколиному сине-золотому родовому знамени Рюриковичей.

— Привет тебе от воеводы Шаховского, Андрей Васильевич, — не поздоровавшись, сообщил Иоанн и толкнул вперед изможденного мужичка в стоптанных поршнях, в выцветших до одинакового серого цвета рубахе и штанах и в соломенной шляпе. — Повтори, о чем нам поведал?

— Станичник я, из-под Путивля послан, — кивнул тот, почему-то не снимая головного убора. — Ныне мимо крепости татары прошли. Тьма агромадная. Тюфяки с собой везли, пеших изрядно шло, с копьями.

— Странного гонца князь выбрал, — хмыкнул Зверев. — Али людей совсем не осталось?

— Такого выбрал, дабы степняки, коли на глаза попадется, не заподозрили ни в чем, — встал на защиту станичника правитель всея Руси. — Ан и Тулу, и меня о беде он упредить сумел. Так что скажешь в оправдание свое, князь Андрей Васильевич? Что на этот раз в защиту измыслишь, предатель?

— В чем я должен оправдываться? — вскинул брови Андрей.

— По твоему наущению государь всех бояр до единого с земель своих снял и в чужой край отправил! — опустил ладонь на рукоять сабли князь Вяземский. — Ты, изменщик, сие придумал и басурман на поля и веси наши навел. Кто ныне отчины наши защитит, кто промеж татар и Русью встанет?

— Как это кто? — пожал плечами Зверев. — А мы тут что делаем? Османы либо на Рязань, либо на Тулу идут. Отсюда и туда, и туда — два перехода. Дозорных к городам я уже послал. Ждем ответа, бояре. Отдыхайте.

— Отчего раньше не сказал, Андрей Васильевич?! — крикнул в спину уходящему князю царь.

— Кто же этих турок знает, появятся они или нет? — бросил через плечо Зверев и уже тише добавил: — Правильно не сказал. Эко вас от первого же слуха в пот бросило. Зато теперь ничего не напортачите. Машина запущена, и никто ее остановить не сможет. Ни смерд, ни царь.

Илья со своим десятком примчался на следующий день, вскоре после полудня, тяжело скатился с коня и упал перед князем на колени, тяжело выдохнул:

— Татары возле Тулы!

— Уверен?