диагностикой и гаданием, клиентов подбрасывала мне Матрена. Особо интересного ничего не было, люди хотели знать будущее, ответы на вопросы, связанные с семьей, бизнесом, работой, деньгами. Документы на дом я получила в полном комплекте, так что зря я переживала.

Мадам с улицы Ленина практически каждый день звонила Саше: то к ней кто-то залез, то кухню ей кто-то поджог, то ей страшно, то ей темно, то холодно, то жарко. Он ее заблокировал на своем личном телефоне. Тогда она принялась названивать через диспетчера. Александр с ней разговаривал, объяснял, но бабец на голубом глазу клялась, что вызывает его исключительно по служебным делам, а не для личных целей.

Как-то мы вместе готовили. Саша возился с фаршем, захотелось ему перца фаршированного. На его телефон пришло несколько сообщений.

– Агнета, посмотри, что там, – попросил он.

Глянула, и меня словно горячей водой окатили, к щекам прилила кровь и запульсировала в ушах.

– Там какая-то курица прислала свои части тушки: гузку, грудку и вареник.

– Не понял. – Он потянулся к экрану.

Повернула к нему экран гузкой в лицо. Он аж затрясся весь от злости.

– Сейчас я этой куре покажу, где раки зимуют. Почему многие женщины думают, что мужика можно взять вот этим всем, что он думает только нижней частью туловища? – Саша еще долго изрыгал всякие нелестные эпитеты, пока пытался отмыть руки от фарша.

Лучше в таком состоянии не готовить, пища со злыми мыслями – это как отрава для человека. Тогда уж сухомятка полезней будет для организма, чем вот такое. Он бросил все и убежал ругаться с этой дамой. Убрала продукты в холодильник, позвонила Матрене, узнала, что она дома. Набрала гостинцев и отправилась на велосипеде к ней.

У нее был небольшой, но уютный домик, который утопал в саду с цветами и фруктовыми растениями. На задах находился небольшой огородик и сарайчики для скотины, которой у нее не водилось. Беседки у нее не было, зато была большая веранда с окнами в сад. Бабулька обрадовалась гостинцам, усадила меня пить чай. Удивительно, но в доме она не курила, только во дворе или на улице.

– Агнета, как хорошо, что ты пришла, добралась все-таки до меня. Я к тебе захаживаю чаще, чем ты ко мне, – сказала она немного обиженно.

– Да вот сподобилась, сколько можно обещать, – ответила я и отпила горячий на травах чай.

– Чего случилось-то? Колись, – поинтересовалась она.

– Да ничего, просто захотелось прийти к вам в гости.

– Ой, ври, да не завирайся. Бабку Матрену не проведешь, враль враля видит издалека. – Она мне подмигнула.

Коловерша сидел у нее на плече и сосредоточенно поедал все, до чего могла дотянуться его маленькая ручка.

– Он у меня ложечку украл. – Ткнула в него пальцем.

Коловерша замер, перевел на меня взгляд, перестал жевать и, кажется, дышать. В его честных глазах читалось изумление и легкая обида, как у честного вора, которого поймали за руку.

– Ты из-за этого приехала? – усмехнулась Матрена. – Кузя, верни ей ложку.

Тот обиженно пожал плечами и отвернулся.

– Верни ложку, – потребовала у него бабулька.

Он повернулся к нам, хитро посмотрел, открыл пасть и завалил весь пол разнообразными ложками, вилками и другими столовыми приборами. Дескать, не помню, где тут твое, ищи сама, если такая жадная. Я ахнула. Матрена принялась браниться на него и обещала скормить черту. Но бесенок был непреклонен, он спрятался из виду и больше не показывался.

– Хотела ложечку? Давай теперь ищи. Этот негодник теперь это все не соберет и не заберет к себе, пока ты ложку не отыщешь, – посмеялась над проделками своего подопечного Матрена.

Я села на пол и принялась разбирать залежи. Через пятнадцать минут мне это надоело, и я подцепила первую попавшуюся ложечку и сказала, что это моя. Но кто-то невидимый выбил ее из моих рук и стал хохотать. Все столовые приборы поднялись с полу и понеслись вокруг меня в хороводе.

– Вот тебе еще одно правило, Агнета, все, что попало в руки к нечисти, возврату не подлежит, – старалась перекрикнуть гул бабулька.

Я смотрела, как вокруг меня все быстрее и быстрее носятся ложки, вилки, поварешки, ножи и другая утварь.

– Пусть себе оставит эту треклятую ложку, – крикнула я.

Вдруг все затихло, столовые приборы повисли в воздухе, а потом с грохотом посыпались на пол. В одно мгновенье все исчезло, а коловерша сидел как ни в чем не бывало на плече старушки и жевал конфету. На полу валялся какой-то витиеватый старинный нож.

– Он забыл нож забрать, – кивнула я на вещицу.

– Это тебе от него подарок, – ответила Матрена.

– Мне ничего не надо, – испугалась я.

– Бери. Если тебе что-то дают Высшие силы, то надо брать, а то второго шанса может и не быть, – сказала она.

Наклонилась, подобрала. Случайно укололась, и потекла кровь, которая впиталась в лезвие, словно в промокашку.

– В первый раз кровь моя, а в последующие разы кровь моих врагов, – сказала я и аккуратно положила рядом с собой нож.

– Вот и умница. Убери его и храни подальше от людских глаз. В скором времени он тебе пригодится.

Бабулька достала трубку и принялась ее набивать.

– Представляешь, умница из табачного киоска мне вместо табака предложила электронные сигареты. Говорит, в вашем возрасте курить уже вредно, от этого можно умереть. Глупости, говорю я ей, я от старости умру, еще ни один трезвенник и зожник не прожил вечность. У всех на этой земле стопроцентная смертность. Как бы дала ей по голове трубкой, но это незаконно. Скорей бы свой табак вырос, – вздохнула Матрена

Я вдруг представила, как бабулька дымит электронными сигаретами, и мне так смешно стало.

– Чего ржешь, как лошадь Пржевальского? Идем, я тебе своих коней покажу. – Встала из-за стола и потащила меня в те самые сарайки.

За хлипкими воротами стояло семь железных коней. Мотоциклы всякие-разные, побольше и поменьше, брутальные и игривые. Я прикидывала, сколько стоит это добро.

– Не считай, все равно не угадаешь. Скажу тебе так: это дорогое удовольствие. Я тут подумала и решила на тебя завещание написать. Оставлять добро некому, а государство наше мне три рубля и двадцать копеек пенсию назначило, и крутись, как хочешь. Так что обскользнется оно, не дам ему разжиться на моих харчах. – Она поморщилась.

Я пребывала в небольшом шоке от сказанного.

– Но мы с вами знакомы всего ничего, – ответила я.

– Я, может, еще лет двадцать проживу, а это будет бумажка на всякий случай, – покачала она головой.

Мы еще с ней немного поболтали, и я в хорошем расположении духа