— Какого шушеля? — возмутился ректор и бросился следом, пока я соображала, что вообще происходит.

Повозка мерзко, очень знакомо хихикнула и кинулась нарезать круги по двору, при этом сигналя и выпуская из выхлопной трубы струи густого вонючего дыма. Народ с воплями шарахнулся в сторону. Платками, приготовленными для махания, закрыли носы.

— Ах ты, паршивец пакостный! — завопил ректор, видимо сообразивший, в чем дело.

Он ухватил белый, расписанный розово-красными маками шарфик герры Сибиллы, которым та прикрывала от палящего солнца полные бледные плечи. Завладев шарфом, герр Расс словно тореадор кинулся наперерез задорно сигналящей повозке.

Повозка с шушелячьим визгом кинулась на ректора. Видимо, сочетание красного и белого безотказно действовало на демоненыша, каким-то образом проникшего в повозку. Такой захватывающей корриды я не видела никогда. Помнится, в детстве папа пару раз брал меня на стадион, но там было не так занимательно. Ректор все же сумел подобраться к повозке ближе. Сначала лихо заскочил на крышу, вцепился руками и осторожно свесился головой вниз, с задней стороны. Повозка в это время подпрыгивала и сигналила, я прижимала к себе оживившегося Васика, а герра Сибилла бегала кругами и причитала.

Женщины громко охали, мужчины неумело пытались подобраться к повозке ближе, лишь один профессор-лич сохранял невозмутимое спокойствие и неторопливо плел какое-то заклинание.

Пришлось стукнуть по горшку с Васиком, чтобы наглец не превратился в лиану и не рванул по направлению к заныкавшемуся в повозке приятелю. Цветочек обиженно шелкнул зубами, сжался, мелко напоказ задрожал, когда я на него шикнула, и спрятался в горшке. Наружу осталась торчать только ярко-зеленая пульсирующая почка.

Ректор тем временем с руганью, от которой, кажется, вздрагивали стены, добрался до выхлопной трубы и, пошарив там рукой, начал медленно, за хвост, вытаскивать грязного и верещащего шушеля. И без того всклоченную и неопрятную шерстку покрывала копоть, твареныш цеплялся за машину лапами и вопил, словно его режут, пытался изогнуться и укусить, но зато повозка замерла.

После очередного рывка твареныша ректор не удержал равновесие и все же сверзился с крыши повозки на землю. Мигом повеселевший и радостно хихикающий шушель с видимым удовольствием рухнул сверху, демонстративно оттопырил зад и пошире растопырил лапки, стараясь плюхнуться филейной частью ректору на лицо. То, что его держат за хвост, кажется, шушелю совершенно не мешало.

Прежде чем ректор успел брезгливо столкнуть с себя твареныша, лич закончил читать заклинание, и шушель с обиженным воплем исчез в вонючем облаке дыма. Все выдохнули с облегчением.

Правда, отправиться в путь мы смогли только через час. Ректору пришлось переодеваться, потом какое-то время настраивать повозку и поправлять вещи, которые растрясло во время бешеных скачек. Но зато, устроившись на переднем сиденье, я наконец выдохнула. Второй раз на повозке ехать было интересно и не страшно, а впереди меня ждали насыщенные дни, за которые предстоит выяснить, кто же из моих одногруппников не любил меня так сильно, чтобы испортить жизнь.

Нас так измотала последняя потасовка с шушелем, что почти всю дорогу мы молчали. Я сидела в обнимку с Васиком и смотрела в окно, ректор ругался сквозь зубы и вел повозку так, словно за нами гнались все демоны преисподней. Я сначала боялась, так как елки за окном мелькали с бешеной скоростью, но сделать замечание не решилась. Реакцию моего начальника предугадать сложно. Высадит еще где-нибудь в лесу, и придется топать пешком. С него станется! К тому же, похоже, Арион фон Расс вполне справлялся с управлением, поэтому я решила — единственное, что могу сделать в этой ситуации, — доверять ему и постараться отключиться.

Как ни странно, когда я закрыла глаза, то быстро задремала. Движение убаюкивало, в салоне было нежарко и едва уловимо пахло жасмином. Спалось хорошо. Проснулась уже на подъезде к городу. За окном вечерело, но столица жила своей жизнью.

— Сегодня нас уже не примут, — достаточно холодно отозвался ректор, который снова непонятно на что злился. — Заночуем у меня.

Я едва не застонала от открывшихся перспектив. Говорить ничего не стала, но, видимо, мое лицо было красноречивее слов.

— Тебе так противно, Мира? — зашипел он. — Если хочешь, отвезу в гостиницу. У меня нет привычки навязывать свое общество. Особенно женщинам. Не думай, что будешь исключением. Нравится меня дразнить? Знаешь ли, я не люблю провокации.

Вообще, можно было бы поспорить, но я не стала.

— Нет-нет… — Я сглотнула. — Все нормально. Я не пытаюсь вас дразнить. Ваша кровать… она достаточно широкая. Думаю, мы уместимся. В прошлый же раз уместились.

— Я рад, что ты помнишь прошлый раз.

Это прозвучало так двусмысленно, что я покраснела и опять промолчала, не понимая, из-за чего он на меня обозлился. Но у меня была целая ночь, чтобы это выяснить.

Сейчас к нашему приезду подготовились. Швейцар мило улыбался и сразу же достал ключи. В холодильнике нашлась еда, в квартире было убрано, и на столе стояла ваза с фруктами. Видимо, ректор сообщил о своем прибытии заранее. А меня внезапно накрыло. Точнее, сомнения начали одолевать еще по дороге, но сейчас стало совсем страшно.

— Знаете… — робко начала я и присела в кресло. — Я тут подумала и решила…

— Неужели? — Ректор взял из вазы на столе яблоко и с хрустом вгрызся в румяный бок. — Вообще, думать очень полезно, но не всегда, Мира. И почему-то мне кажется, что сейчас ты подумала зря. Вот по глазам вижу.

— Не перебивайте! — Я возмущенно надула губы и сама на себя разозлилась. Ну почему я с ним веду себя, словно маленький ребенок. — Мое проклятие… оно всегда активизируется, если у меня хоть чуть-чуть начинает налаживаться жизнь. Если я встречаю знакомых, если устраиваюсь на работу или иду на свидание. Представьте, что может произойти за те несколько дней, в течение которых будет проходить встреча выпускников? Исходя из особенностей проклятия, я должна влипнуть во все возможные неприятности! Там педагоги, которые пророчили мне блестящее будущее, там мой бывший, там подруги, там Рокси, которую я обогнала на какую-то долю балла и стала лучшей! Самое время, чтобы опозориться, причем смачно, с огоньком! Я не хочу этого и решила, что никуда не пойду…

— Что решила? — Арион фон Расс даже яблоком подавился. Глаза злобно сверкнули алым.

— Ну… — заблеяла я. — Не пойду. Завтра с утра поеду обратно в академию. Скоро вступительные экзамены, работы много… Правда, так всем будет лучше. Я не хочу становиться посмешищем перед всем своим курсом. Там же народу будет тьма! Как я себя буду чувствовать?

— А как ты себя будешь чувствовать, когда через годик-другой даже в душ будешь бояться ходить, потому что неприятности тебя станут преследовать и там! Что за глупости, Мира!

— Неприятности в душе преследуют меня уже сейчас! И это не глупости! — возмутилась я. — Это суровая реальность, с которой поделать ничего нельзя!