-Да как это ты меня не пустишь, - в землянку вошла Степанида, за юбку которой держалась девочка.

-Прости, Акулинушка, но она без меня никуда, боится сильно. Да моя ж ты беднушка, заюшка ты моя, - гладя меня по голове, приговаривала Степанида.

Я чувствовала, что засыпаю, сказывалось действие вина, наверное.

Когда я очнулась в следующий раз, услышала шипение Марты.

-Да как же тебя, басурмана, отсюда выгнать-то? Ведь надо рану перевязать, обтереть девицу, а он сидит. Вот сейчас Ивану покличу, он тебя и вынесет отсюда...

-Не надо, Марта, - открыв глаза, сказала я и улыбнулась Жану. - Жан, ты должен выйти, мне нужно привести себя в порядок.

-О, Николь, Бог услышал мои молитвы, ты жива и ты мне улыбаешься. Ты смысл моей жизни, мой свет, мое сердце...

-Да иди ж ты отсюда! - толкая Жана вышла из себя травница, срубая всю романтику под самый корень

Глава 27

Пока Марта обрабатывала мою рану, которая пришлась под левую грудь, я размышляла о характере русского народа. Вот вчера еще они отчаянно сражались с проклятыми захватчиками, проявляя недюжинную отвагу, а сегодня они уже жалеют пленных, делятся с ними своими скудными запасами еды и одежды...Додумать глубокую мысль мне не дали, после завершения всех процедур в землянку зашел Алексей.

-Акулина, - сел рядом, взял мою руку, - как же я рад, что ты жива. Ведь случись этот удар чуть-чуть в сторону и попал бы в сердце. И удар был офицерской шпагой, будь то сабля..., - он тяжело вздохнул.

-Я не сильно разбираюсь в оружии. Но скажи мне, как ты? Как твои раны? Тебе рано еще ходить, наверное, - я говорила ему "ты"! Но князь не поправил, не удивился. Война...

-Я вполне благополучен, и еще не поблагодарил тебя за спасение жизни. Спасибо тебе, Акулина.

-Сочтемся, - ляпнула я. О, теперь начнется. В моем отряде люди уже привыкли к иногда проскальзывающим у меня выражением, и не обращали на это внимание, а вот с Алексеем Петровичем надо держать себя осторожней. Хотя, за эти полгода я вполне вошла в образ Акулины, правда, он несколько отличался от прежнего образа, наверное.

-Проси у меня, что хочешь, - приложил руку к груди князь.

-Ты не так меня понял, мне ничего от тебя не нужно. Поместье я не сохранила, его разграбили. Зато люди в большинстве своем живы...

Я замолчала, перед глазами встала картина - Ядвига, её муж, мальчики...Черт бы всё это побрал. Получается, не забери я тогда Агнию у берегинь, они были бы живы? И я не валялась бы с дыркой в груди?

-Акулина, тебя все слушаются и любят. Как же тебе удалось? Ты была такой тихой всегда, доброй, а тут говорят - командир! Я и не понял сначала, что о тебе.

-Так получилось. Ты расскажи лучше о себе, о семье, как Петр Алексеевич, Анастасия, Наталья Николаевна? Да, твою невесту с Иваном Ивановичем и его матушкой я отправила в их имение еще в июне. Как они, были ли от них вести?

Алесей молчал несколько минут.

-Отца больше нет...

-Как? - чуть не закричала я. - Мне же Винцингероде сказал, что он пленными заведует.

-Ты знакома с бароном? - Алексей был изумлен.

-Я потом расскажу, так что случилось с князем?

-Он очень сильно простудился, и сгорел за несколько дней. Так мне отписала маман, отца похоронили в Санкт-Петербурге. Я же состою в сводно-кирасирском полку Ершова. В полковой разведке. После Бородинского сражения от нашего кавалергардского полка мало что осталось, погиб наш командир - полковник барон Левенвольде. Товарищ мой, штабс-ротмистр Римский-Корсаков, окруженный неприятелем, на все предложения сдаться отвечал ударами палаша, пока не был убит выстрелом из карабина...А я уцелев в этом аду. Но это не для девичьих ушей.

Ох, только не засмеяться, а то кровь опять откроется. Не для моих ушей? Ну, да. После того, как однажды на вылазке мы увидели вражеских солдат на биваке, вырезающих куски мяса со своих уже неживых сослуживцев, и жарящих эти куски на костре, удивить меня было трудно.

Пришла Степанида, разогнала барина и принялась кормить меня бульоном и потрохами. Нам в лесу удалось сохранись приличное хозяйство - коров, свиней, птицу. Французы в лес не совались, боялись крестьян страшно. Больше даже, чем солдат.

Я лежала в тишине, Марта категорически запретила меня тревожить и для пущей убедительности поставила у дверей Ивана. Я думала, думала о том, что будет дальше. Вот скоро наши возьмут Вильно, выйдут на границы России, пойдут дальше вместе с союзниками на Париж. А что буду делать я? А мои люди? Хотя, какие они мои, они крепостные князей Ланевских. И вернутся назад в свое ярмо. А что будет с Жаном? Может попросить Алексея взять его под свое покровительство? Это мысль.

Уснула и увидела странный сон. Женщина в монашеском одеяние что-то внушала мне. А я плакала. Плакала! А потом увидела келью и себя там, на коленях перед иконой. Проснулась в неясном волнении. Но дальнейшие события стерли из памяти странный сон.

Все мои думы о будущем оказались пустыми. Все устроилось самым невероятным образом. Через две недели в наш лагерь прибыл барон Фердинанд Федорович Винцингероде в сопровождении его личного адъютанта Андрея и гусарского полковника Василия Ланевского. С ним вернулись и уцелевшие в битвах мужики. К этому времени Алексей Ланевский уже практически был здоров, а Жан-Поль Де Бельмонтр передвигался без палки.

Барон торжественно объявил о том, что Вильно взят и туда прибывает государь император Александр I.

-Милейшая Акулина Савельевна, - обнимая меня ласково сказал барон, - я об ваших подвигах лично государю доложил. И вот ваша дворянская грамота. Вам пожаловано дворянство и титул по вашему деду графу Завадскому. Теперь вы графиня Акулина Савельевна Завадская. Я подумал, что для девицы это будет неплохо.

Я стояла как громом пораженная. Первым опомнился Алексей.

-Как же хорошо-то! Акулина поздравляю, от всей души, но барон, ваше превосходительство, вы еще не знаете, что Акулина, - он запнулся, - простите, графиня Завадская спасла меня от смерти, застрелив вражеского солдата.

Я повернулась и заметила позади моих людей стоящего Жана. Вдруг он вышел вперед.

-Господин генерал, прошу принять меня в солдаты русской армии. Я майор-артиллерист, виконт Жан-Поль Де Бельмонтр хочу присягнуть на верность Александру Первому, потому что мой император упал в моих глазах, бросив