– Первое слово используют священники, – объяснила Алиса, недовольно опустив уголки рта. – Так называют людей, которые делают все иначе. Вроде твоей мамы. Они не ходят в церковь, не молятся. Они не похожи на других. Левши, например, – добавила она, многозначительно улыбнувшись.

– Второе слово более распространено, – продолжила Алиса. – Тело одержимого не может хорошо удерживать равновесие. Оно постоянно спотыкается. Необходимо время, чтобы приспособиться к новому телу. Это как новая пара обуви. А еще человек становится злобным. Спокойный и мирный может ни с того ни с сего взорваться. Еще один признак одержания.

Что же до третьего слова, то тут все просто. Ведьма, у которой некогда было здоровое человеческое тело, отчаянно пытается найти новое. А когда ей это удается, она изо всех сил держится за него. И ни за что не отдаст без боя. Она готова на все. Абсолютно. Поэтому те, кем овладели, очень опасны.

– Если Мамаша Малкин придет, то кто это будет? – спросил я. – Если бы она была нечистью, то кем бы овладела? Мной? Может, так ей будет легче меня погубить?

– Да, если бы только она могла, – ответила Алиса. – Это не так уж легко, учитывая то, кто ты. Со мной то же самое, но я не дамся. Нет, она нападет на слабейшего. Кого проще всего побороть.

– Ребенок Элли?

– Да нет, это бесполезно. Придется ждать, пока ребенок вырастет. У Мамаши Малкин не хватит терпения, а от сидения в яме старины Грегори она стала еще хуже. Придя за тобой, она захватит сильное тело.

– Значит, Элли? Она выберет Элли!

– Да разве ты не знаешь? – Алиса, не веря, покачала головой. – Элли сильна. Ее трудно победить. С мужчинами совладать легче. Особенно с теми, кто прислушивается к зову сердца. Теми, кто может вспылить без причины.

– Джек?

– Скорее всего. Представь только, что Джек стал бы охотиться за тобой. Каково, а? Но в книге верно сказано: с тем, чьим телом овладели, справиться нетрудно. Он отчаянный, но и неуклюжий.

Я достал свою книгу и записал все, что показалось мне важным. Алиса говорила не так быстро, как Ведьмак, но потом разошлась, и уже скоро у меня заболело запястье. Наконец, она дошла до главного: как справиться с одержимым человеком. Оказалось, есть много способов узнать, живет ли еще в теле настоящая душа. Ведь причинив зло телу, причинишь боль и душе. Следовательно, просто убить человека – не выход.

Меня разочаровало то, что в этой части книги было мало написано о том, как же поступить. Сам автор был священником, поэтому считал, что лучше всего попробовать изгнание духов с помощью свечи и святой воды. Так можно освободить жертву. Но он признавал, что не все священники делают это правильно. Кажется, лучше получалось у тех, кто был седьмым сыном седьмого сына.

Рассказав обо всем, Алиса пожаловалась, что очень устала, и пошла спать. Меня тоже клонило ко сну. Я и забыл, как тяжела работа на ферме, и сейчас все тело ломило. Я поднялся в свою комнату и свалился на кровать, предвкушая сладкий сон. Но собаки во дворе вдруг подняли лай.

Решив, что их что-то напугало, я открыл окно и посмотрел в сторону Холма Палача. Как хорошо вдохнуть ночного воздуха, который легко прочистит голову! Собаки постепенно успокаивались, а потом вдруг разом и вовсе умолкли.

Я собирался закрыть окно, когда на небо из-за облака выглянула луна. Алиса как-то сказала, что лунный свет показывает истинную суть вещей. Так моя большая тень показала Костлявой Лиззи, что я не такой, как все.

Эта луна даже не была полной – просто убывающая, которая уменьшалась до полумесяца. Но она показала мне нечто новое, то, чего бы я без нее не увидел. Я заметил слабый серебристый след, который спускался с Холма Палача. Он скользил под ограду, через северное пастбище, пересекал восточное поле и исчезал из виду где-то под амбаром. Я сразу вспомнил о Мамаше Малкин. Я видел такой же серебристый след, когда столкнул ее в реку. Теперь появился еще один, и он вел ко мне.

Сердце забарабанило в груди. Я на цыпочках спустился вниз и прошмыгнул в заднюю дверь, осторожно закрыв ее за собой. Луна скрылась за облаками, и, когда я обошел амбар, серебристый след исчез, но все равно было заметно, что кто-то спустился с холма к нашему дому. Трава была примята, как будто по ней проползла гигантская улитка.

Я подождал, пока снова появится луна, и еще раз осмотрел вымощенную плитами площадку у амбара. Когда облака рассеялись, я увидел то, что меня действительно напугало. Серебристый свет замерцал в темноте, и не осталось сомнений, куда он вел. Он обходил стороной загон для свиней, змейкой вился вокруг амбара, а потом ко двору, дому – и заканчивался прямо под окном Алисы, где ступеньки, ведущие в погреб, закрывала деревянная крышка люка.

Несколько поколений назад наши предки-фермеры занимались пивоварением и отвозили пиво на соседние фермы и постоялые дворы. Поэтому местные звали нашу землю «Фермой Пивовара», хотя для нас это был просто дом. А ступеньки здесь были затем, чтобы заносить и выносить бочки, не заходя в здание.

Крышка по-прежнему закрывала люк, и две ее половинки скреплял большой ржавый висячий замок. Но между створками все равно оставалась щель, не шире моего пальца. И серебристый след исчезал как раз там. Естественно, что бы ни пробралось сюда, через это крошечное отверстие оно могло легко просочиться. Мамаша Малкин вернулась, и она была нечистью, а ее тело стало таким мягким и податливым, что могло протиснуться в любые щели.

Она уже в погребе.

Мы больше не пользовались им, но я хорошо его помнил. Там земляной пол, и в основном погреб завален старыми бочками. Двери у дома толстые, но полые – значит, уже скоро ведьма проберется по стенам в любой уголок дома.

Я поднял глаза и увидел огонек свечи в окне Алисы. Она еще не спала. Я вошел в дом и скоро уже стоял у двери в ее спальню. Надо было постучать, но не очень громко: чтобы Алиса знала, что я здесь, а другие не проснулись. Я едва коснулся двери костяшками пальцев, как услышал изнутри нечто неожиданное.

Это был голос Алисы. Она с кем-то разговаривала.

Мне не понравилось то, что уловил мой слух, но я все равно постучал. Прошло какое-то время, но Алиса не открыла, и я приложил ухо к двери. С кем она разговаривала? Элли и Джек давно спят, и я слышал только голос Алисы. Хотя… он звучал как-то иначе. Где-то я такое уже слышал. Вспомнив, я отпрянул от двери, как будто она загорелась.

Из-за двери доносилось монотонное бормотание. Мне сразу вспомнилось, как Костлявая Лиззи с белыми костями в кулаках шептала заклятие над моей ямой.

Еще не поняв, что делаю, я дернул за дверную ручку и распахнул дверь.

Алиса стояла у зеркала и читала заклинание. Она сидела на краю стула с прямой спинкой и смотрела в зеркало поверх пламени свечи. Я глубоко вздохнул и подкрался ближе, чтобы взглянуть получше.

Ночью становилось холодно, но, даже несмотря на это, по лицу Алисы катились капельки пота. При мне две слились на лбу и стекли в глаз, а потом из него – как слеза по щеке. Алиса, не отрываясь, смотрела в зеркало, вытаращив глаза, а когда я позвал, даже не моргнула.