– Проблема в том, – тяжко вздохнул я, – что этот фон мы с тобой в принципе видеть не должны. Мы хоть и магические существа, но не какие-то там нюхачи. Для нас порог чувствительности должен быть выше. И я хорош, даже не сообразил. С чего никогда не видел фона, а сегодня в доме Мансура Ахматовича заметил. Списал на то, что там вампир много силы пролил. В общем, похоже, это какая-то чисто твоя особенность, как и пить чужую энергию. Наследство от палесмурта. А тут как мы с тобой переспали…

– Давай уж честно, – хихикнула Алиса. – Соблазнил девушку. Стал её первым мужчиной и привязал все способности к себе. Э… у тебя чего такое лицо? Ты серьёзно?

– Думаю, да. Не просто так в древние времена первая брачная ночь имела мистическое значение. А палесмурт вдобавок решил, что твоё желание завязано на сексе с мальчиком, в которого ты влюблена. То есть сначала ты становишься суккубой, собираешь энергию и попутно разочаровываешься в мужчинах, а дальше возвращаешься к нему, который отныне для тебя единственный. Кстати, я уже боюсь представлять, как наши колечки сработают, наложившись на нашу связь.

– Короче, своего единственного и того самого я уже нашла, – ответила Алиса. – И всё, как и заказывали. Ты у меня больше не сбе-е-ежишь…

Дальше разговор был прерван поцелуем. Я подсадил Алису чуть удобнее, сунул руку ей под футболку и осторожно начал гладить сначала спину, потом рука сдвинулась на грудь. Алиса аж замурчала, когда пальцы нежно коснулись возбуждённого соска. Моя рука уже начала путешествие понемногу вниз и дошла до талии… Когда раздался звонок домофона.

– И как всегда она не вовремя!

Тут мы сообразили, что сказали это, не сговариваясь хором и слово в слово, и засмеялись.

Яна не вошла, а буквально ворвалась через порог вихрем. И вместе с ней влетела зимняя морозная свежесть и какой-то поток бодрости раннего воскресного утра: хватит мрачно спать, в такой хороший выходной день положено веселиться и радоваться жизни не в четырёх стенах.

– Всем с добрым утром! О здорово, все встали. Алиса, как? Уговорила? Идём? Ой, а кофе можно?

– Лисица чует сыр, лисицу сыр пленил, – хмыкнул я. – А тебя надо ловить на кофе. Знаю, потому варил сразу и на тебя тоже.

Я подождал, пока Яна выпьет кофе и согреется, потом достал оберег.

– Держи. От нас подарок.

– Ой, красота какая, – Яна взяла кольцо и внимательно посмотрела. Выглядело и в самом деле необычно, жёлтый металл под золото с розовыми прожилками как у камня, причём прожилки складывались в узор. – Спасибо. Но мне велико будет, – вздохнула девушка.

– А ты надень на левую руку.

Яна с сомнением послушалась… и открыла от удивления рот. Стоило кольцу оказаться на пальце, как оно уменьшилось в размерах и село идеально.

– Оно… волшебное?

– Немножко да. Носить постоянно, пожалуйста. В ближайшее время. Это оберег.

– А для…

Тут у Яны зазвонил телефон: её парень. Мгновенно кольцо оказалось забыто, потому что Матвей спрашивал, как в итоге планы, уточнял, где встречаемся, просил не опаздывать… Нет, всё-таки любовь – очень хорошая вещь. Раньше Яна нас бы замучила вопросами, ведь столько ждала своей мистики с колдовством в нашем присутствии – и пожалуйста, наконец получила… Сейчас для неё отношения с Матвеем куда важнее.

Стоило покинуть пределы квартиры и выйти на улицу, как я с удовольствием вдохнул прохладу зимнего воздуха, отчего у меня слегка закружилась голова. Словно я не утром домой приехал, а вышел после нескольких дней, проведённых в заточении. Пьянящая свежесть морозного дня буквально требовала отбросить в сторону любые неприятные мысли и проблемы, осаждавшие нас с Алисой, и пойти отдыхать. Матвей должен был нас ждать в скверике недалеко от дома, но, видимо, из-за транспорта задержался. Хорошо стоять на краю снежного поля застывшего на зиму пруда, слушая, как в хрустальной тишине морозного дня щебечут птицы, а где-то далеко и еле заметно гудят и несутся машины…

– Опоздал, извините, – Матвей поймал кинувшуюся ему навстречу Яну в объятия и ничуть не стесняясь крепко поцеловал.

Ага, и Яна уже не такая робкая, как в начале осени. Тоже ни капли не стесняется. И это хорошо. Всё-таки вовремя ей попался этот парень, а мать у неё, психолог популярный – сапожник без сапог. И не моё это дело, и считайте меня занудным консерватором, но по-европейски благосклонно считать нормальным для подростков торопливые, ранние излишне взрослые и интимные отношения – это большая глупость. Не ханжа, и рад буду, если в итоге у Яны и Матвея всё сложить вплоть возможно до секса, тем более у обоих возраст согласия прошёл. Вот только всему своё время. У юношей и девушек сначала должна быть романтика, дальше поцелуи и романтически-плотские отношения, интерес друг к другу как к человеку… И лишь потом, как уточняющий штрих, как нагрузка – уже интим и всё тому подобное. А не подменять романтически-подростковые отношения влюблённостью тинейджеров, замешанной на гормонах и животном половом инстинкте… Нет, усталость на меня плохо действует. Пусть и в мыслях, становлюсь брюзгой. И всё равно Матвей – просто молодец, сумел в Яне пробудить именно девочку, женщину которая нежно любит и умеет стать любимой – а не красивую, нацеленную на успех и знающую себе цену производяще-потребляющую самку, которую из неё невольно лепили родители. Теперь я точно уверен, что оба варианта того нехорошего будущего, которые я увидел в августе, не реализуются ни при каких обстоятельствах.

В итоге оказалось, что я лишнего увлёкся философско-возвышенными размышлениями, все ждали одного меня, чего это я встал, вглядываясь непонятно куда. Первой не выдержала Алиса, ткнув меня локтем в бок.

– А? Извините, задумался. Не выспался чего-то. А моё кофе, – я посмотрел в сторону Яны, – кто-то выпил.

– Ну и что? Там, куда мы идём, тоже варят хороший кофе. А ещё там и каток есть, как раз сон разогнать. Поехали.

Кофе в кафе при парке и впрямь оказался неплох, как и сам парк – и заснеженными дорожками, и аттракционами. А ещё там оказался отличнейший каток. Большой овал сизоватого льда вместо столбов и дощатого бордюра был огорожен искусственными ёлками, верёвка связывала их стволы, а сугробы по периметру служили хорошими амортизаторами для тех, кто не успел повернуть. Я хотя и не стоял на коньках несколько лет, но