И пусть попробуют что-нибудь мне сказать! Не отдам. Никому!

— Слышал, маленький? Никому тебя не отдам, — заверила я малышка, лениво приоткрывшего один глаз и продолжавшего мурлыкать ещё громче.

А Финист почему-то помогал Максиму. Так не должно быть. Они же соперники!

Из воздуха появилась верёвочка, на ней бумажка, завёрнутая бантиком.

Котёнок затих и нетерпеливо завозился в моих руках, потом мягко спрыгнул на пол. Он следил сверкнувшими глазами за сладостно шуршащей бумажкой. Напружинил крохотное тело и прыгнул на неё, как на самого злейшего врага, мурлыкнув громко и победно. Бумажка осталась в его лапах, с ней он прыгал по комнате в полном восторге.

Как мало надо котёнку для счастья.

— А тебе? Что нужно тебе для счастья, Саша? — Офелия помахивала материальной верёвкой.

— Я не говорила этого вслух, — буркнула я. — Спасибо, Офелия, ты спасла меня.

— Как же иначе, — кивнуло привидение, но было заметно, что ей приятно. — На твоём лице написано было сожаление, что ты не можешь довольствоваться таким вот бумажным бантиком, — подмигнула мне она.

— Король разрешил тебе видеться со мной? — перевела я разговор на другую тему.

— Я — призрак. И никакие короли мне не указ, — надулась Офелия.

Всё-таки в ней многое осталось от живого человека.

— Ваше высочество! — камеристка Анна предсказуемо улыбалась. — Поспешите на поединок. Через десять минут Андреас и Блэки сразятся в белом внутреннем дворике дворца. Я помогу вам переодеться.

— Ступай. Я оденусь без твоей помощи, — ответила я нудной девушке.

— Ты пойдёшь смотреть, Офелия? — обернулась я к призраку, но её уже не было в комнате.

Только нежный аромат морозной свежести и ледяной узор на стеклянной крышке столика остались. Котёнок озадаченно смотрел в угол, где только что была Офелия. Его глаза забавно расширились и горели зелёными огоньками.

— Я назову тебя Принц, — решила я, бесцеремонно хватая его пушистое высочество руками.

Посадив Принца в кресло, я отправилась в гардеробную, надо выбрать самое нарядное платье, которое я ещё не надевала!

Серебристое платье с вышитыми синими птицами и тёплый серый плащ, отделанный мехом, мне очень шли. Вместо туфелек я надела серые сапожки. Магией причесала локоны, обрезав чуть ниже пояса и заколдовав, чтобы не росли, хотя бы сейчас. За ночь снова будут до пят, пока король не снимет заклинание-наказание.

Я медленно и важно шла в белый дворик, названный так из-за мраморных скульптур. Ещё дворик называли детским. Мраморные малыши прыгали и танцевали вокруг трёх фонтанов. Одни ловили рыбу мраморными удочками, другие собирали в корзинки розы с мраморных кустов. Третьи ловили сачками мраморных бабочек.

В детстве я ненавидела этот дворик, потому что попыталась расколдовать мраморных детей и расколола заклинаниями несколько статуй. К счастью, на мои сбивчивые объяснения, перемежаемые сопением и рыданиями, папа отреагировал поцелуями и уговорами, а статуям вернул прежний вид верховный маг.

Я покосилась на малышей со снегом на кудрях и лукавыми глазками и повернулась в сторону нескольких придворных, магов-докторов и Финиста. Кивок-поклон вышел отличным: по-королевски надменным и вежливым. Шут быстро подскочил ко мне и зашептал на ухо:

— Дознаватель из другого мира наказан невозвращением домой. Представляешь, он очень огорчился, потому что его ждало повышение из-за дела Митиля, но не капли не раскаялся, что чуть не убил человека. Говорит: «Не убил же». Мэтр Храбриани взял его в дело как независимого эксперта. Дознаватель молчаливый и толковый, но боится улиток, поэтому пришлось ему раздобыть пиявок, и у всех спрашивает: есть ли у них крылья. Ты его здорово огорчила, принцесса, его мировоззрение пошатнулась, раньше он думал, что у людей не бывает крыльев.

Я кивала Финисту, но была возмущена! За попытку убийства дознавателя со смешным именем Иванн Иванныч Коптило следовало отправить в тюрьму.

Шут проговорился, что король позволил Гаарветту поговорить со мной перед отъездом. И намекнул, что оборотень влюблён в меня, при этом Финист так грустно взглянул мне в глаза, что я чуть не бросилась обнимать и утешать его, вместо Гаарветта.

Маленький герольд в синем и золотом прервал наш разговор, объявив начало поединка.

Андреас был намного крепче и сильнее Блэки, но когда мой белый волчонок поклонился мне, я отвернулась. Не люблю таких наглых лгунов!

— Пусть победит достойный «Турнира тринадцати…», — сказала я негромко, но все услышали.

И поклон Андреаса был до земли, а во взгляде читалась такая странная нежность, что мне стало не по себе. Уговорить себя, что он просто мечтает о троне Первого королевства не получалось.

Вдруг в толпе зрителей мелькнула знакомая девушка в серебристом плаще. Я разглядела её тонкий красивый профиль. Это была Офелия.

Я заозиралась по сторонам, меня интересовал важный вопрос: видел ли кто-нибудь привидение так же ясно, как я? Но это было сложно понять, ведь все взгляды были направлены на Андреаса и Блэки.

Викториан встал рядом со мной, когда противники ударили друг в друга магией. Первая часть традиционного поединка по установлению правого-виноватого была магической. Блэки уступал по силе заклинаний, но был увёртлив и уверен в себе. Андреас почему-то нервничал сильнее и несколько раз не смог закрыться от заклинания. И скоро его правую ногу обвивали древесные лианы, а руки стали волчьими лапами. Трудно творить магию когтистыми покрытыми густой шерстью конечностями.

Глаза Офелии налились тьмой. Она взмахнула рукой, и Блэки заблестел толстой коркой наледи, руки его стали большими сосульками. Пока волчонок пытался снять заклинание льда, Андреас ударил в него превратившейся в стрелу магией, ранив Блэки в правую руку, с которой всё ещё текла вода. Волчонок упал, но тут же вскочил на ноги и заколдовал брата, простой формулой оборота. Так вторая часть поединка на выносливость и силу началась чуть раньше. Блэки не стал обращаться, он вытянул из-за пояса короткий меч. И белый волк, сверкая снежным мехом, бился с охотником. Древним человеком-стихией казался мне сейчас Блэки, то ли из-за белых волос, то ли из-за смуглой кожи, а, может быть, из-за вкрадчивых звериных движений, повторяющих крадущегося, готовящегося к победному прыжку волка. При этом кровь, стекающая из раны на снег, не тревожила волчонка.

Мы следили затаив дыхание за их поединком. Но они всё равно схлестнулись совершенно неожиданно. Смуглое тело Блэки обвилось вокруг белоснежного волка, они покатились клубком. Зрители выдохнули и закричали. Странно, что воплей «давай, Блэки!» было не меньше, чем криков «ты победишь, Андреас!»

Я предпочла молча смотреть на Офелию, которая нависла над борющимися и была похожа на серебристый огромный штандарт, развевающийся на ветру. Финист напрягся рядом со мной:

— Её надо остановить, — шепнул он мне на ухо.