– так удивились. Эрик держал в руках некий сосуд литра на два. Брови Раима поползли вверх, а парни, которые отреагировали на всколыхнувшееся пространство заметно оживились: узнаваемая фирменная фасовка Цутамских винокурен вселяла надежды на приятные перспективы. Карминно-красный цвет глазури на керамике жбана ясно указывал на то, что содержимое там что надо – огневка двойной взгонки.

Раим попытался возмутиться – много это для отвыкших от алкоголя. Но Эрик только отмахнулся – жбан не полный, а народ молодой, здоровьем крепкий. Не потеряют берега от такого количества. Выпьют с устатку, угомонятся и спать пойдут. А Эрик займется допросом пронырливой землянки.

В посудной кладовой, к удивлению Ольги, нашлись подходящие стаканчики. Парни едва дождались, пока она им вынесет блюдо мясной нарезки на закусь.

Может, коварное величество нашептал чего на огневку, а может, и впрямь усталость взяла свое. Но как только жбанчик опустел, так туса и рассосалась.

Землянка тоже бочком, бочком попыталась рассосаться, но господа «енералы» бдили. В глубине души Ольга знала, что эти двое и с кровати ее стащат, не постесняются, лишь бы любопытство свое удовлетворить. И не запрешься от паразитов – ходоки. Как там в киношной классике? Цель вижу, препятствий не замечаю? Во-во, оно и есть. (Прим. автора: имеется в виду кинофильм «Чародеи» 1982г) Раим Почемучкович и Эрик Заноза встали на след.

Устроились в покоях величества – это все, что Ольга смогла обернуть себе на пользу, мотивируя, что туда идти ближе.  К величеству, так к величеству. Она куда угодно пойдет, лишь бы не в родную караулку. А то жди потом, пока эти двое наобщаются – дня им мало, а ей, бедной глотать зевки да вправлять вывихи челюсти. То ли дело комнаты короля, здесь она визитер и не обязана блюсти закон гостеприимства, как положено хозяйке. Захочет уйти и уйдет, а джентльмены пусть хоть до утра трепятся, если силы есть.

– Н-ну, драгоценная наша, что там с шельмой? – азартно спросил настырный венценосец.

– С  шельмой все в а-абсолютном в порядке, – с нарочитой жизнерадостностью объявила Ольга, поплотнее вжимаясь в спинку жесткого кресла: Эрик навис над ней как-то уж совсем низко. – Отодвиньтесь, пожалуйста, ваше величество. Я хочу смотреть вам  в лицо, а не тыкаться носом в пыльный мундир.

– Так вы ее видели? Видели? – Эрик так изумился, что отодвинулся только после того, как получил тычок от Раима.

Ольге жутко хотелось повредничать, донести до начальства, как она устала, и послать к Морфею. Но никто бы ее и слушать не стал – слишком животрепещущая тема.

День и вправду выдался жутким. Величество любопытствовать изволит, а ей вспоминать? Как насмерть ссорилась с каким-то магом? Как Тыря услышала Пашкин крик о помощи и безумно за него испугалась? Как прощалась с жизнью посреди черного холода, как, чуть не отдала концы, когда увидела умирающего Раима? Как заморозила свое сердце и на полном серьезе собиралась пытать юную девочку, чтобы та назвала заклинание, сразившее Раима Драгоценовича? Всего лишь ради того, чтобы помочь медикусу Дрири – избавить его от необходимости тратить время на слепую диагностику, она собиралась ослепить ребенка. Ведь, проверить диагноз проще, чем его поставить в экстремальных условиях. Обо всем этом рассказывать? Да ну, нафиг. Пусть сами смотрят.

Оля вздохнула и взялась за серьгу-защитку. Раим несколько раз объяснял ей, что у нее теперь свои, очень впечатляющие ментальные щиты, откуда-то отросли. Поднимать-опускать их можно простым усилием воли. А вот фигушки – не получалось. Чувствовать и различать эти два состояния – защищенное и не защищенное – не получалось. Ей нужен был материальный переключатель. И эта почетная миссия была делегирована серьге-амулету. Вынула висюльку из уха – сняла щиты, а заодно прикрыла глаза и расслабилась. Пусть смотрят, только пусть ее не заставляют заново пережить этот день. Хотя эпизод с тем магом вышел забавным…

 

…Отряд ушел, а Ольга осталась сидеть на лавочке и остро переживать свое внезапное сиротство. Именно так она себя и ощущала – сиротинушкой. Без Пашки было терпимо, ведь его был Раш рядом. А сейчас эфир затих. Ни Рашика не слышно, ни Свапушки. Раим тоже ушел, как будто дыру в пустоте оставил. У Ольги было такое состояние, словно ее, одетую в летний сарафан, вытолкнули в стылую промозглую осень. Закаменеть в этом наваждении не дала Тыря, ласкалась, ныла, норовила облизать. Неимоверным усилием Оле удалось столкнуть себя с лавки – там, в «диспетчерской» Эрик и Шепри, рядом с ними должно быть полегче.

– Пошли, Тырюха, посмотрим, может нам с тобой перекусить оставили?

Перед узковатым крылечком Оля столкнулась с парой мужчин в мундирах стражи, но с серебряной выпушкой – приписанные к околотку дежурные маги-боевики. Ни один не потрудился уступить женщине дорогу. Крутые. Даже нгурула их не испугала. Ольгу вроде как случайно притерли к стене. Она так удивилась – привыкла к почтению на хуторе и в крепости, что и не подумала сердиться, только с интересом заглянула в хмурые враждебные лица. Нда, не любят наездников в народе.

– Смелые какие. И справедливые, – пробормотала Оля незлобиво и попыталась пройти, выкинув глупый инцидент из головы. Ну, не любят, делов-то. Лишь бы не подвели, когда до дела дойдет.

Она едва успела шагнуть на крутую приступку, как ее рванули за плечо, разворачивая. Взгляд уперся в серебряную выпушку на черном мундире. «Ну и высок, чертяка, повыше Пашки, наверное. Одно слово, боевик», – подумалось Ольге мимолетно, но незлобивость смыло, как щепку приливной волной.

– Ты что-то сказала, жалкая? Мне? Магу-боевику? Думаешь, важный мундир тебя защитит?

– Боевику? Да ладно. Всего лишь хаму, который нападает на женщин! И да, защитит.

– Ой-ой!  Чтобы такой мундирчик сработал, нужно быть магом, идиотка техномирная! Кланяйся, и тогда я тебя прощу, – глумился верзила. Он стоял так близко, что приходилось  закидывать голову назад, закидывать  так сильно, как будто не