присесть? – монотонно бубнил лавэ. – Не хочешь? Ну ладно. А я присяду вот сюда. Не бойся, я даю слово, что тебе помогут. Слово попечителя Восточного корпуса наездников. – Лавэ сделал шаг к облюбованному камню, на миг отведя глаза от грязной мордашки. На худеньком лице звереныша мелькнул панический страх, и он вскинул руки…

Ольга первый раз «шагала» так далеко, да еще с Тырей. Маленькая она еще, а что делать? Обстоятельства выбора не предоставили – Пашкин клич о помощи, усиленный паникой Свапа и Раша, пробился через толщу пустоты. Он хлестнул по нервам отчаянием и беспомощностью. Тыря едва ли не с места ринулась в непонятно как созданный разрыв, Ольга незнамо как, раня пальцы, успела ухватиться за короткие жесткие шипы у репицы хвоста. В этот миг время остановилось, с разбегу напоровшись на стену исконного хлада, который промораживал не тело – душу.

Каким чувством Ольга поняла, что это всё, что Тыря не справилась, не вытянула свой неистовый прыжок?

Да кто ж его знает.

Потом она будет долго мучиться этим вопросом, но так и не найдет ответа. Просто никогда не забудет вспышку осознания, как предвкушающее «еще чуть-чуть, еще – и вот он, Павлушенька» разом сменилось на безразличное «больше никогда и ничего не…». Мигнуло и забылось, потому что в разуме метался страшный, молящий о помощи Пашкин вопль. И материнский стон – боги, помогайте, умоляю! Там мой мальчик!

А какие боги в искусственном мирке Нрекдоле, если в нем маги – творцы покруче богов? На Нрекдоле только шельмы пустоты, которым отнюдь не молятся. Ими пугают, ругаются, и лишь изредка и только самые отчаянные просят у них удачи. Еще реже – благодарят.

Шельмы же тоже женщины, может, помогут?

– Может, и помогу…

Голос был в голове и везде, женский, равнодушный и чуточку глумливый.

– Ты кто? Ты где? – Ольга висела в ледяной непроглядной тьме, такой непроглядной, что даже щену не видела, только ощущала в руке жесткие и такие родные колючки.

– Везде… Ты же звала шельму, а теперь спрашиваешь…

Тыря заскулила, а перед глазами Ольги замерцали мелкие, как пудра, но невыносимо яркие искорки. Медленно и размеренно, как в песочной анимации, проявлялся лик женщины с прекрасным и жестким лицом. Огромное – не охватить взглядом – изображение действительно было везде. Крупные, как у африканской красавицы, губы шевельнулись, обозначив улыбку, а кудри бурлили тысячью завихрений.

– Молчишь? Впрочем, ты уже все сказала. Помогу. Люблю нахальных и самоотверженных. А ты – и то и то, да еще влюбленная. Точно, помогу…

Ольга дернулась – по лицу как будто чужими волосами мазнуло. Дернулась и вывалилась на камни позади толпы. Стражники, наездники, обозники смешались и сгрудились кружком вокруг чего-то Ольге невидимого, но она знала, что ей надо туда, в центр. Знала и боялась увидеть распластанного на камнях Павла.

– Тря-а-а, – неожиданно басовито и требовательно заявила о себе щена. Толпа разомкнулась, и Ольга увидела невредимого, но смертельно бледного Пашку, стоящего на коленях над телом Раима. Рядом, распластавшись на камнях, лежал Свап.

– Что случилось? – присела Ольга рядом с племянником на корточки и оперлась на вожака, лаская и поддерживая. Она вгляделась в посиневшее лицо Раима. Он едва дышал. Нос заострился, на висках появилась желтизна, а проседь в волосах стала особенно заметной.

– Этот, – Пашка ткнул пальцем куда-то в сторону, – кинул какое-то заклинание, а какое – не говорит, сволочь. – Пашка с надеждой смотрел на тётушку, а та лихорадочно вспоминала, где и когда видела подобное: почти неслышное дыхание, холодный пот. Как тогда у папки, при инфаркте! Оля схватила Раима за запястье и с трудом нащупала пульс – живчик едва трепетал, то замирая, то рассыпаясь мелкой дробью, как рассыпанный горох по доскам пола.

– Очень похоже на сердечный приступ. – Ольга потянулась расстегнуть китель и отдернула руки – побоялась нарушить работу встроенных в галуны целительских конструктов. Похоже, только ими одними Раим и держится.

– Да как это заклинание вообще через щиты прошло? – раздался чей-то голос. – Это же лавэ!

– Сейчас узнаем, – прошипела Ольга, вставая. – Паш, давай искусственное дыхание, только нежненько. Сможешь?

Конечно, сможет, кто бы сомневался.

Ольга выхватила из-за обшлага блокнотик и местный аналог карандаша.

«Юри, Раим ранен. Магическое воздействие. Организуй медикуса Дрири к центральному входу. Быстро. Его заберет нгурул».

Едва слышно клацнул сработавший почтовик…

– Ован, департамент магии знаешь? Тус дотянет?

– Да, госпожа.

– Вперед. Точка выхода – центральный вход. Доставишь медикуса. Коста, – продолжила Ольга спокойным тоном человека, уверенного в своем праве, и кивнула в сторону пленника, – а что ментал? Почему мысли не прочитали?

– Щиты у него, – вмешался лидер первой тройки. – Чуть тронешь – и сознание теряет. Тут нужно виртуозом быть, как господин лавэ.

– А без магии спрашивали? – совершенно равнодушно поинтересовалась Ольга, вглядываясь в неявные следы побоев на замурзанной мордахе. Ею владела ярость такая же ледяная, как и тьма, в которой она едва не погибла. Вот это мелкое недоразумение посягнуло на ее семью…

– Молчит. Да и не били его сильно, Павел запретил.

– Ее, – поправила Ольга Косту. – Присмотрись, это же очевидно. На изумленный ропот за спиной она и внимания не обратила. – Хорошо, что не били. Вам нельзя.

Произнесено это было таким тоном, что и полный дебил допетрил бы недосказанное – вам нельзя девочку бить, а мне можно. Как девочка девочку.

– Госпожа, – поперхнулся Коста. Обычно мягкие черты милейшей госпожи Ольги, к которым уже привыкла вся крепость, застыли чеканной твердостью. – Вы же не будете…

– Бить? Нет, не буду. Есть способ лучше, шельмы мне в помощь.

Ольга метнулась к Рашу и быстро его ощупала. Нужное нашлось быстро. Она отключила морок на лице, опустилась на одно колено перед связанной девчонкой и спросила без всяких эмоций:

– Чем ты приложила господина наездника?

Девчонка замотала головой и попыталась отползти.

– Так я и думала, говорить