каждый мелкий заводик детали делает для многих других, поди высчитай, сколько из его рабочих для одного завода трудится.

— Это хорошо. А вот что НТК изрядную часть очень нужной продукции не отдает в распоряжение ВСНХ…

— И не отдаст. Пока не отдаст. Я тут подсчитал… после того, как со Старухой сильно разругался, подсчитал: если мы то, что сами для народного хозяйства сделали, сами же в народном хозяйстве и использовать будем… те же, кто это делал, лучше понимают, для чего и как ее использовать… Вчера специально в Сельхозакадемию заезжал, так они согласны: так, как в опытных хозяйствах НТК на земле работают, обещает прибавку урожая более чем заметную. По крайней мере я теперь верю, что там урожай пшеницы в следующем году будет под семнадцать центнеров с гектара.

— Я даже с тобой спорить не стану, и смеяться над тобой тоже. Но ответь мне на такой вопрос: в подсобных хозяйствах такой урожай будет, а в других? Ведь если другим хозяйствам, колхозам тоже технику передать…

— А нету у нас техники для других хозяйств! У нас в опытных хозяйствах один трактор на восемьдесят гектаров полей!

— Погоди, погоди… ты же говорил, что завод в Нерехте сорок тысяч тракторов уже сделал…

— Вот именно, всего сорок тысяч.

— Это сколько же в твоих опытных хозяйствах полей-то?

— Много. Очень много. Потому что ученые из университета опыты свои проводят… с размахом проводят. И по осени уже засеяли больше трех миллионов гектаров. И с каждого из этих гектаров грозятся собрать по семнадцать центнеров! А это, как ни крути, лишних три миллиона тонн зерна. Только…

— Что еще?

— Эти миллионы тонн за границу точно не уйдут, они все в хранилища лягут.

— И там сгниют…

— Не сгниют! Старуха придумала какую-то химию страшную, мне наши сельские академики подтвердили: гадость эта убивает всех вредителей. И насекомых убивает напрочь, и мышей, если те сдуру в хранилище залезут. Но если зерно из хранилища достать и проветрить — то вся отрава за несколько часов развеется. А университетские сказали, что с этой гадостью зерно в хранилище и три года пролежать может, не испортившись вообще нисколько.

— Три миллиона тонн… это же сколько амбаров-то понадобится?

— Парни со строительного отде… то есть уже из МИСИ, так вот они разработали несколько проектов типовых хранилищ. На пять тысяч тонн, на восемь и на двенадцать. И уже их выстроили столько, что можно на хранение заложить больше семи миллионов тонн. То есть мы вообще весь урожай с опытных полей туда положить сможем и еще место останется.

— То есть ты все же всерьез к засухе…

— В том году сколько урожая потеряно? А в таких хранилищах мы бы минимум вполовину потери сократили. Так что тепло настанет — будем еще их строить на сколько цемента хватит. И вот еще что…

— Ну что замолчал-то?

— Думаю. Потому что самому что-то не очень верится. Старуха сказала, что если поля с самолетов какой-то другой ее химией опылить, то потери от вредителей втрое сократятся. Сказала, что этой гадости она наделать к началу лета успеет чтобы миллионов пять гектаров опылить, только нужно будет летчиков хороших на это дело отправить: если пыль эта мимо полей хлебных полетит, то могут окрестные пчелы пострадать… в смысле, вообще подохнуть полностью.

— Пчелы… мед — это, конечно, тоже важно… а какие она потери… то есть насколько урожаи зерна при этом вырастут?

— Говорит, что при нынешней культуре сельского хозяйства… то есть она сказала, что при нынешнем бескультурье мужиков прирост урожая составит от двух до трех центнеров с гектара.

— И ты, конечно, ей поверил!

— Я проверил. В прошлом году на опытном поле под Сталинградом такой эксперимент провели… на двухстах гектарах. Там прирост урожая составил почти четыре центнера, но и поля были правильно обработаны, и… на необработанном поле с тех же двух сотен гектаров собрали по двадцать два центнера. Вот так как-то.

— А самолеты для этого…

— Она сказала, что можно… что нужно использовать У-2 Поликарповский.

— И сколько их у нас есть? Сотня-то наберется?

— К лету будет минимум тысяча.

— Думаешь, двадцать третий завод…

— Я думаю, что наш новый авиазавод в Воронеже столько выстроит.

— А где моторы…

— На них будут ставиться доработанные двигатели от Хадсона, а на обшивку пойдет специальная ткань… опять какая-то химическая, она раза в три легче авиаполотна и ее даже красить не нужно. То есть по технике у нас есть чем задачу решать, а вот по летчикам… С Барановым ты можешь договориться?

— Поговорить с товарищем Барановым я могу, а вот насчет самолетов… они точно будут?

— Товарищ Тихонов на завод уже рабочих… и инженеров набрал, первые три машины уже выстроены…

— Опять лишенцев набрал?

— И их тоже. Но я все чаще задумываюсь над словами Старухи…

— Какими?

— Поговорка у нее забавная: мне, говорит, неважно, какого цвета кошка, для меня главное чтобы она ловила мышей.

— Кошек любит?

— Не знаю, у нее дома кошек точно не видел.

— Да уж… мне уже говорили, что она очень меткие сравнения придумывать умеет. Что же, посмотрим, как ее кошки будут мышей ловить этим летом.

— Посмотрим. Только вот еще что: она… не то чтобы просила, не то, чтобы предупреждала… говорила просто: мужиков на Дону и на Украине обирать в плане зерна не надо. Но и помогать им, даже если они начнут с голоду дохнуть, тоже не следует.

— Это как так?

— Она не объясняла. И, думаю, объяснять не будет даже если ее об этом попросить.

— Жестокая настолько? Хотя… а ведь наверное, в этом есть смысл. Похоже, я понял, что она сказать-то хотела!

— А я?

— А ты так и ходи без понятия. Для постройки самолетов тебе что-то особое надо? Что угодно — как надумаешь, даже можешь не приходить, по телефону только скажи. Или записку пришли: партия тебе поможет. То есть поможет тебе помочь стране. Забавно звучит? Но мне нравится… не слова, суть. Потому что так оно и есть…

Глава 10

Пожалуй, самым выдающимся достижением советской промышленности в прошедшем тысяча девятьсот тридцатом году стало освоение не самой простой технологии изготовления тонких проволочек из вольфрама. То есть самым выдающимся с точки