Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А! Наш старичок-бодрячок!
Морщусь.
– Давай позволим Мо хоть изредка вставлять ободряющее словечко?
– Что случилось, Тиффи? – спрашивает Мо.
Рассказываю о событиях прошлого вечера – сокращенную версию, без жуткого инцидента с поцелуем. Многовато эмоций для одного телефонного разговора, особенно когда параллельно проверяешь в верстке номера страниц.
К тому же до смерти не хочу об этом думать.
– Очень типичное для Джастина поведение, – комментирует Мо.
– Молодец, что послала его! – с неожиданной горячностью добавляет Герти. – Одно то, что он появился тогда на корабле, мягко говоря, уже странно, а теперь еще и в баре! Ты бы видела, как…
Раздается невнятный шум, и Герти замолкает. Кажется, Мо ее толкнул.
– Я не совсем послала, – уточняю я, глядя в пол. – Я сказала «пара месяцев».
– Все равно это в миллион раз лучше, чем все бросить и снова за ним побежать, – резюмирует Герти.
Наступает долгая пауза. У меня сжимается горло. Я знаю, надо рассказать о поцелуе, но никак не решусь.
– Герти, – в конце концов, выдавливаю я, – ты не против, если я поболтаю с Мо? Всего минутку.
Снова невнятная тишина.
– Хорошо, конечно, – отвечает Герти.
По голосу слышно, что она пытается скрыть раздражение.
– Я один, – сообщает Мо.
Сглатываю. Не хочется обсуждать такое в офисе – бросаюсь к дверям, сбегаю по ступенькам на улицу. Прохожие двигаются медленнее обычного, от жары лондонцы – точно вареные.
– Ты как-то сказал, что Джастин… что эти отношения не прошли для меня даром.
Мо ничего не говорит, ждет.
– Что со временем я сама пойму. И когда это случится, надо тебе позвонить.
Опять молчание, но молчание в стиле Мо, то есть невероятно обнадеживающее. Как аудиообъятие. Мо слова не нужны – он мастерски обходится без них.
– Вчера произошла очень странная штука. Мы с Кеном поцеловались, и… ну, я вспомнила…
Почему так трудно произнести это вслух?
– …вспомнила секс с Джастином после одной ссоры. Я была такая несчастная.
Уже чуть не плачу; шмыгаю носом, сдерживая слезы.
– Как ты себя почувствовала?
– Испугалась. Я обычно не помню такие моменты. А теперь думаю, может, память их просто прячет? Не знаю, такое вообще возможно?
– Мозг человека способен на чудеса, чтобы защититься от боли. Однако он не может ее скрывать от сознания бесконечно. Скажи, с тех пор как ты ушла от Джастина, часто вещи и события вспоминаются не такими как раньше?
– Нет, не часто.
На самом деле случается. Например, я как-то написала Леону, что не позвала Джастина на день рождения Рейчел, хотя я знаю, что позвала. Звучит как полный бред, но, может, Джастин заставил меня поверить, что я его не пригласила, и таким образом получил повод злиться, когда я туда все-таки пошла? И еще в последнее время я нахожу вещи – одежду, обувь, украшения, – которые, как утверждал Джастин, я продала или подарила. Раньше я списывала все на свою плохую память, однако уже много месяцев меня не покидает чувство, что тут явно что-то не так. Да еще Мо с прискорбным упорством участливо подталкивает меня к такому же выводу. Правда, я отлично наловчилась избегать нежелательных мыслей, решительно не думала, и все…
Мо заговаривает о газлайтинге[6]. Я конфузливо ежусь, и, в конце концов, с ресницы на щеку медленно скатывается слеза. Теперь я откровенно плачу.
– Мне пора, – всхлипываю я, вытирая нос.
– Подумай над моими словами, ладно, Тиффи? И вспомни, как хорошо ты держалась вчера вечером – ты проделала огромный путь! Похвали себя за это.
Возвращаюсь в офис, чувствуя внезапный упадок сил. Вчерашний день – перебор. Вверх – вниз, вверх – вниз… Уф! И похмелье еще.
К тому времени как я наконец заканчиваю вычитку, мучительные мысли о Джастине привычно упакованы в дальний ящик, и мне намного спокойнее. Кроме того, я умяла три пачки кукурузных палочек с сыром, которые, по словам Рейчел, как ничто помогают при похмелье. Они действительно перевели меня из разряда зомби в категорию существа полуразумного. Бросив «Провяжи дорогу в жизнь» Рейчел на стол, удираю на свое место. С самого утра не терпится зайти на страничку Леона в «Фейсбуке».
Вот он. Улыбается в объектив, положив кому-то руку на плечо. Судя по всему, Новый год – на заднем плане цветные фонарики с блестками и полная комната народу. Листаю фотографии профиля и вспоминаю, как смотрела их в первый раз. Тогда я не сочла Леона привлекательным – на мой вкус чересчур долговязый и лохматый. Он, очевидно, принадлежит к тому типу людей, которые при личном общении гораздо красивее, чем на фото.
А может, дело во внезапности и наготе. Может, вторая встреча будет милой и платонической, и я все забуду и позвоню Кену, сексуальному норвежскому отшельнику. Хотя нет, не смогу, – после того, как Джастин перед ним меня унизил. Фу, нет, не надо снова думать про Джастина…
– Это кто? – спрашивает Мартин у меня за спиной.
Подпрыгиваю, разливая кофе на срочные записки для Леона.
– Что ты вечно подкрадываешься?! – Закрываю браузер и промокаю разлитый кофе салфеткой.
– Какие мы нервные… Так кто это был?
– Мой друг Леон.
– Друг?
Морщусь.
– С каких пор тебя вообще интересует моя жизнь, а?
Мартин окидывает меня надменным взглядом, будто что-то такое знает. А может, у него просто несварение.
– Так чего тебе? – спрашиваю сквозь зубы.
– Ничего, Тиффи. Не смею мешать.
И уходит. Я откидываюсь на спинку стула и тяжело вздыхаю. Рейчел поднимает голову от компьютера.
– У Леона встал! С ума сойти! – одними губами произносит она и поднимает вверх большой палец.
Я глубже усаживаюсь в кресло, с новой силой ощущая похмелье, и решаю, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах не буду пить.
Мама, по крайней мере, отвлекает от мучительных мыслей об утреннем конфузе.
Старается изо всех сил. Кажется, не лукавила, говоря, что у нее сейчас никого – красноречивых свидетельств присутствия мужчины в доме не заметно, а мы с Ричи наловчились вычислять их с детства. С прошлого раза, как мы виделись, она не сменила ни прическу, ни гардероб. Значит, не пытается снова под кого-то подстроиться.
Рассказываю о Кей. На удивление хорошая реакция. Кивает, где нужно, гладит меня по руке, глаза то и дело увлажняются. В довершение ко всему готовит в духовке курицу в панировке из чипсов. Кажется, что мне снова десять лет. Чувство весьма приятное. Хорошо, когда о тебе заботятся.